Гурьян, себе бабу как то, откуда то приволок.
Никак в бою долгом, с кровью у кого то отбил.
Крепкую, в аккурат под себя. Такую же как и он, под стропилу, но уж мясистую очень.
Сам то Гурьян худющий, как свистулька не шелушённая. Что обычное дело, на акациях
такие аж до поздней осени по ветру болтаются. А эта, настоящая гроздь спелая, всей
массы её, точно центнера на полтора вытянет.
Нашёл ведь Гурьян, чего так долго искал!
Одна по па её, двух тумбовая, всё центральное место в ней занимает. Целая добрая
сотня килограмм только на неё одну и приходится.
Ноги у ней победно расправлены, и как в хальколиваны влиты. Через многочисленные
складчатые пыльники в сочленениях, все до одной исправно вращаются.
Идёт вся такая, землю собой всю под себя приминает и телом своим об тумбы в
выси переваливает.
Кряж спинной, гофром щедро до шеи наслоен и редкие одежды под ними скрывает.
Не баба а настоящее диво на выданье.
А верхом к тому же, космы, в такт всему колышутся. Лица не увидать.
Гурьян же, следом за ней торжественно прячется.
Из-за спины смущённо выглядывает, и глазки отважные скромно от всех отводит.
Никак за с ранец, женится опять надумал.
Вот горе то. Как же ему бестолковому, в армию то не хочется.
|
