Когда-то давно, в студенческие годы, летом я работала в детском лагере вожатой. В детстве у меня как-то не получилось побывать там, поэтому я решила в качестве вожатого заполнить этот пробел. Тогда мне достался отряд пяти-шестилетних детишек в составе девятнадцати человек. Как у меня хватило терпения, я не понимаю до сих пор. Понимали они только с раза аж пятидесятого и то, этой памяти хватало секунд на десять от силы.
Был в моём отряде и один замечательный персонаж Егорка – пятилетний сын воспитательницы. У него была настолько незаурядная внешность, что он разительно отличался от других детей. Я прозвала его «Мужичком». Мужичок выглядел как серьёзный, повидавший жизни бугай, только маленького пятилетнего размера. Это был худенький, энергичный ребёнок, у которого длинные пушистые ресницы и мягкий взгляд очень смешно сочетались с грубым басом и лысиной, как у нового русского. Не хватало ещё золотых зубов и цепи на шее. Это дикое сочетание грубости и детскости особенно вырывалось наружу, когда мы с напарницей начинали его хвалить. Я не знаю, как это описать, лучше было бы снять видео.
— Егор, молодец! Всё за собой убрал!
Егорыч начал смущаться. Но на этом не закончилось.
— Егорка! — ласково протянула я.
— Ой, ну отстаньте… — мальчик в смущении захлопал длиннющими ресницами, как довольная от лести стеснительная кокеточка и тут же из-за стола показал нам, ну… мягко говоря, «кулак». При этом продолжая довольно смущаться. Конечно, его маме следовало бы обратить внимание на его некоторую невоспитанность, но этот контраст поведения ребёнка был невероятно взрывным.
Но это лишь небольшое отступление, так как Егорка тоже участвовал в зачине дальнейшего дестроя, о котором сейчас и пойдёт речь.
В тот день у меня был выходной. Домой мне уехать никак не получалось – лагерь находился далеко, и дорога заняла бы в общей сложности около восьми часов. Это в пути целый день, и смысла ехать я не видела, поэтому решила остаться в лагере. Посидев в соседнем корпусе у коллеги, я дождалась «сон-часа» и пулей полетела к озеру, чтобы искупнуться.
Солнце палило нещадно, и тело требовало влаги. Я даже не потрудилась зайти купальник достать, так и пошла на пляж. Оглядевшись и радостно пища от счастья, я, не сбавляя скорость, скинула тапки и нырнула в воду. Возле берега дно было очень каменистым, и я решила не отбивать колени, а просто забраться на огромный плоский камень и там позагорать.
К слову сказать, купаться в лагере разрешено было только вожатым в выходные дни и в часы, когда все дети спят. Но если правила были нарушены, об этом узнавали все и ковёр устраивали жестокий. Я же шла с уверенностью, что всё пройдёт «пучком», и я спокойно половлю кайфы подальше от своих маленьких быстро двигающихся шумовых инстанций.
Доплыв до выступающих камней, я взгромоздилась на поверхность, довольно распластавшись на живот и подставляя спину солнцу. Я уже начала немного засыпать, балдея от удовольствия, как мои уши чуть не разорвал знакомый истошный вопль:
— Там русалка! — заорал хриплым басом Егорка.
Оказывается, вместо сна воспитательница решила сводить отряд в комнату отдыха. Глупая была идея… Егоркина задница не желала сидеть и расслабляться в мягком кресле, а просто без спроса унеслась навстречу приключениям. Я быстро нырнула вниз за камни, скрывшись с глаз долой.
— Ну, Егорыч, хана тебе! Получишь по жопе! — засев между камнями с торчащей из воды головой, булькала под нос я. — Я тебе покажу русалку… Когда выйду отсюда…
Вслед воплям Егора высыпали ещё восемнадцать жаждущих приключений задниц и принялись так же истошно галдеть. Я всё ждала того момента, что выйдет воспитательница и заберёт любопытных, но она не выходила. Я сидела молча минут двадцать точно, как застуканный партизан. «Очевидцы паранормального явления» никак не хотели уходить. Подойти ближе и разглядеть новоявленную «русалку» им мешал сетчатый низкий забор, преграждающий путь к воде, поэтому они с упорным выжиданием стояли и караулили меня на берегу.
— А может, она сдохла? — прозвучала первая робкая версия. У меня появилась надежда, что маленькие любители необычного сойдутся только на этом, но демагогия начала разворачиваться на полную.
— Да если бы она сдохла, она бы всплыла, брюхом вверх! Она же рыба!
— Она, наверное, за камень зацепилась, она же тяжёлая…
— Откуда ты знаешь?! Как будто ты её трогала!
— Не трогала! Может, она вообще спряталась, потому что ты орёшь!
«Потому что я хочу, чтобы вас сдуло отсюда ветром попутным и желательно побыстрее!» — мысленно ответила им я.
Шум на берегу разрастался. Желающих воззреть речное чудо становилось всё больше. Мячики и прочие плюшевые прелести одиноко валялись на скамейке, а комната отдыха никого больше уже не интересовала.
Я сидела, как надутая жаба, между камнями, высунув из воды только нос и гневно вытаращив глаза, проклиная всё на свете. Ведь если меня заметят, первая по списку «подачи по жопе» пойду я, а потом уж Егор и то навряд ли.
— А давайте камень кинем?!
«Вот сейчас точно всплыву… — горько подумала я, застонав, — брюхом вверх…»
— Надо тяжелый! — вновь услышала я знакомое уверенное «басище» Егора.
«Мама», — в этот момент я пожалела, что просто не легла спать и вообще, как было бы чудесно, если бы меня вообще здесь не было!
— А ну, все строиться и марш всем в свой отряд! — из дома отдыха выскочила воспитательница. Что она там так долго делала, мне было непонятно. Может, получила полный релакс и уснула? И вообще, дети в сон час должны «сончасить», а не пытаться утопить свою вожатую в её законный выходной.
Она кое-как оттащила детей от берега, не заметив меня. Слышался возмущенный писк, и его феерично перекрывал оглушительный словесный понос гневного разочарования Егора.
Иногда меня посещало чувство, что Егор – маленький Халк, который в порыве злости, готов снести всё на свете. В этом случае от лагеря могли остаться только голые равнины… Я слышала, как на помощь воспитательнице прибежали мужчины – дворники, повара и прочие. Голые равнины видеть явно никто не хотел.
— Вот заварила я сыр-бор… — шепнула я себе, — удались выходные, нечего сказать!
Я уже облегчённо вздохнула, думая, что смогу спокойно вылезти и уйти к себе в вожатскую, оставив этот инцидент позади, но не тут-то было!
— Эй! А ну, вылазь!
Я вздрогнула, но не двинулась с места.
— Кому говорят?! Что за купание в день проверки?
«Оп-па…» — я медленно вылезла из-за камней. Да, всё верно, мои тапки были разбросаны на бегу, ведь я не потрудилась их хотя бы спрятать под кустами, поэтому несложно было догадаться, что за «русалка» так заинтересовала ребят.
Следующая картина представляла из себя «Возвращение блудной вожатой» для всего персонала и «Явление Христа народу» для детей, ибо они смотрели на меня, как на чудо. Глядя на их широко распахнутые глаза, мне даже показалось, что у меня «во лбу звезда горит». Я гордо промаршировала мимо них, а потом, согнувшись, как воришка, сиганула к корпусу, оставляя за собой вереницу мокрых следов.
Быстренько переодевшись, я решительно надумала не высовывать носа дальше вожатской на всякий случай. Но на этом всё веселье не закончилось. К вечеру поползли слухи о том, что в девятом корпусе в виде вожатых гуляет нечисть, которая съела настоящих вожатых, которых видели утопленниками в озере.
И это ещё не всё. В миг ожили все пиковые дамы, зомби, кикиморы и домовые. В лагерь стали звонить обеспокоенные родители с вопросами, а не нужно ли звонить в полицию, ведь у них там в озере лежит труп… Вот это уже был перебор и мораль о том, что нельзя малышам давать телефоны. Буквально за один вечер лагерь «Волна» превратился в рассадник всевозможных монстров.
Ближе ко сну всё устаканилось, мой «выход в море» мне простили, так как у меня был законный выходной, и шла купаться я в часы, когда дети должны были спать. Но для меня так и осталось загадкой, почему мой отряд воспитательница повела куда-то там в эти часы. Ведь если бы они были в корпусе, всего бы этого балагана не случилось…
Дети постарше со временем тоже забыли этот инцидент, зато мои мелкие во главе с Егоркой ещё долго мучили меня вопросами о том, «как размножаются русалки», «всплывают ли они пузом вверх, как рыбы» и «как я живу без воды такое долгое время».
Вот такие получились у меня выходные в лагере. Отдохнула, позагорала и искупалась, называется. Зато всем понятно, как в детских лагерях рождаются легенды.
нам зарплату-то скрепя сердцем отдали...