Весенний день стоял над городом. Вдоль улиц платаны, распустив свои бледно-розовые серёжки-свечки, стали похожи на прекрасных невест. А вверху, над головой, среди безбрежной синевы неба ласково улыбалось утреннее солнышко.
Полина шла, чуть поигрывая бёдрами и заглядывая в огромные окна витрин, закрытых ещё магазинов, supershopov, и бутиков. В них отражались: то вся, словно вырезанная из кости, её точная фигурка, то лишь бюст. Пышные, покрашенные под седину с голубоватым оттенком волосы, попеременно ложились то на плечи, то слегка прикрывая грудь, ниспадали волнами почти до самого пояса. Всё зависело от поворота головы, а голова её, не зная покоя, то поворачивалась к витринам, то неназойливо шарила глазами по встречным прохожим.
Она шла без определённой цели - куда ноги несут. Всё-таки отпуск, есть отпуск, думала она, и грех не воспользоваться возможностью посмотреть на людей и себя показать. А показать мне есть что!
Фигурка, словно статуэтка 90х60х90. задрапированная в обтягивающее, словно лайковая перчатка на руке, шёлковое летнее платье, была соблазнительна. Да и грудью Полина гордилась, а уж о талии и говорить нечего…
Не девчонка, а конфетка, жадно оглядывая её с ног до головы и оборачиваясь вслед, говорили женатые и не женатые мужчины, и добавляли, с каким бы удовольствием я её съел. Затем, сложив пальцы троеперстием, и поднося их к губам, чмокали - Ммм! Ммм! А если бы кто-нибудь посмотрел на них (мужчин) со стороны, то увидел бы, как губы их растягивались в плотоядную улыбку, а глаза становились жадными и похотливыми, словно мужчины в мгновение ока превращались в «мартовских» котов.
Полина ещё с детских лет знала - она красивая девочка, а затем, с возрастом, и девушка. Ребята их двора и соседних улиц частенько дрались между собой, лишь бы побыть в её обществе, или пройтись под руку по улице. И каждый, кто удостаивался этой чести, чувствовал себя героем дня и, непроизвольно задирая голову, словно напыжившийся петух, свысока посматривал на соперников, и весь вид его как-бы говорил, смотрите, мол, она выбрала меня среди вас всех! Я избран ею! Я достоин быть рядом с ней!
Она шла по тротуару, и словно вода, просачивалась и раздвигала своим телом идущих навстречу людей. И никто не смел, остановить её или упрекнуть в невежливости. Да и кто бы посмел? Разве можно такую девчонку, королеву неземной красоты, в чём-то упрекнуть? Да никогда в жизни!
Она это чувствовала, и весь её вид, походка, взгляд, поворот головы и ноги «от ушей» говорили: Я королева жизни! Вы все подвластны мне! Я для вас не просто девушка Полина, я для вас Н2О. Я для вас жизненно важный элемент, и если я вдруг покину этот мир, вы тоже все погибнете! Без меня Мир не может существовать!
Однажды попробовал один мужчина с соседней улицы, по прозвищу Ферум, перечить ей, так потом зарёкся. Впоследствии он по секрету рассказал своему соседу Вольфраму, как было дело:
Они встретились с Полиной в microshope, иными словами в бутике, и он, как ветеран труда и всех немыслимых войн, хотел без очереди купить булку хлеба и колбасы, так она, то есть, Полина (он знает её с младенческого возраста) облила его таким холодным взглядом, что он даже начал ржаветь. Даа, странная девчонка, но красивая, чёрт! - добавил он.
Полина и сама знала о своём неустойчиво-переменчивом характере: она могла быстро, под воздействием неприятного для неё разговора, вскипеть словно самовар, да так, что из ушей и ноздрей пар пойдёт, или наоборот - глаза примут тёмно-голубой оттенок, а тело затвердеет, и превратится в лёд. Но, что уж тут поделаешь, такова моя природа от рождения, говорила она.
Это моя наследственность по отцу и матери: от отца - светлого и чистого душой, с мягким уживчивым характером, и сердцем, открытым для всех и вся, я получила красоту и возможность подстраиваться под любую форму в ограниченном определёнными рамками пространстве, а если границ не было, то растекаться безгранично. А, вот от матери…. Мать наградила меня взрывным характером, иногда переходящим в твёрдость льда, и непредсказуемость.
Я могу быть разной - всё зависит от внешней температуры и среды, в которой я обитаю, добавляла она с юмором, и на её бархатистых щёчках появлялись две милые ямочки.
Чтобы сосуществовать рядом со мной, говорила Полина в минуты откровенности, надо понять меня, суметь подстроиться под мой характер, и быть всегда готовым принять меня такой, какая есть. Тяжело, но награда будет стоить затраченных усилий.
Даа, награда была отменной: приятной на «вкус» и полезной во всех отношениях!
* * *
Полина шла, улыбалась встречным и обгонявшим её пешеходам и, наслаждаясь ответными улыбками, радовалась прогулке по весеннему городу. Её душа пела, а сердце, ровно постукивая в груди, метрономом отсчитывало время её существования.
Она плыла словно пава по тротуару, и не было в городе преграды для неё, а если и могла существовать какая-то преграда, то, в силу своей внутренней энергии и скорости движения по жизни, она преодолела бы любое сопротивление и, легко сломав его, продолжила свой жизненный путь.
Полина была уверенна - ничто и, никто в этом бренном мире, не сможет запретить ей жить, как ей вздумается. И, ничто, и никто, не сможет остановить её движения вперёд…!
Но вот её нечаянно брошенный взгляд серо-голубых глаз, упёрся в другой, более настойчивый, более самоуверенный и, как ей на мгновение показалось, чуточку нахальный взгляд.
На неё в упор смотрели тёмные, со стальным блеском глаза совершенно незнакомого мужчины среднего возраста. Его голову украшала густая, без залысин, каштанового цвета с проседью на висках, шевелюра, а стройное, мускулистое тело было задрапировано элегантным костюмом иностранного производства. Уж в материалах-то, и в пошиве, как и в мужчинах, она отлично разбиралась. Профессия «Дизайнер модной, современной одежды» говорила сама за себя.
Импозантный, брутальный, мужчинка, подумала Полина и, поравнявшись с ним, непроизвольно улыбнулась. Её улыбка не предназначалась для него, она улыбнулась своим мыслям, но он, вероятно, принял их в свой адрес и, придержав её за локоть, произнёс:
- Привет, прекрасная незнакомка! Я второй раз встречаю тебя на своём жизненном пути…, кстати, меня зовут Натрий…, Металлический Натрий.
- Простите, - ответила она, - но я с незнакомыми мужчинами не знакомлюсь.
- Вот и я так подумал, когда увидел тебя, - и улыбка нежности и доверия осветила его лицо. Скажите Ваше имя мадам, и мы будем иметь возможность познакомиться.
Странный мужчина…, и странные слова говорит, подумала Полина, но всё же, словно окутанная волной гипноза, сказала:
- Я…, Полина.
- Какое прекрасное имя, и так тебе подходит, - сказал Натрий, и в глазах его на мгновение промелькнула лукавинка…
Страшный, но обворожительный мужчина, опять подумала она, и пристально-изучающе заглянула ему в глаза. Она не хотела так на него смотреть, это получилось, нечаянно, помимо её воли, но… однажды посмотрев, окунулась в бездонный омут любви и желания, желания её, её тела и её ласк.
Господи, испуганно подумала она, ну как же так, я ведь совершенно не знакома с этим мужчиной, я даже не познакомилась с ним, а он…
…Вот и хорошо, продолжил он. Теперь мы со спокойной совестью можем познакомиться, а в дальнейшем…, надеюсь, и подружиться, - и опять лукаво улыбнулся.
Полина, окончательно запутавшись в обволакивающих её словно паутина, словесных дебрях, покраснела и, неуверенно протянув навстречу его руке свою, тихонько произнесла:
- Полина.
- А меня зовут Натрий, хотя химики называют меня - Металлический натрий, - церемонно представился он.
Ну, вот…, влипла, с испугом подумала Полина и, окончательно растерявшись, шёпотом, словно прося разрешения, произнесла:
- Яа… пойду, а?
Пешеходы, словно островок посредине реки, иногда задевая плечами или поклажей, а иногда и слегка толкая, двумя потоками обтекали их. Натрий и Полина мешали общему передвижению людей. Поэтому им приходилось, чтобы не мешать, отступать то в одну сторону, то в другую.
Наконец, Полине надоело такое нестабильное, и совершенно несвойственное её характеру состояние, и она, ещё раз сказав: «Я пойду», обошла Натрия и, уже не заглядывая в витрины, быстро пошла дальше, в сторону центра города.
Поток пешеходов тут же подхватил её и, зажав в своих объятиях, вынес к пешеходному переходу. И опять ей пришлось остановиться - светофор, помигав зелёным глазом, направил загоревшийся злобой красный зрачок прямо на неё, Полина вздрогнула.
Сначала она решила, что виноват в её вздрагивании красный глаз светофора, но потом сообразила - она вздрогнула от чьего-то неожиданного прикосновения к её локтю. Обернувшись, она встретилась с взглядом тёмных глаз Натрия и, мгновенно утонув в ласковой глубине омута его зрачков, словно загипнотизированная, не могла сдвинуться с места.
Натрий, прошептав: «Пошли», потянул её в сторону гостиницы.
Полина, словно в сомнамбулическом сне, безропотно подчинилась. Она шла, но мысли, не давая ей покоя, хаотично скача, и цепляясь друг за друга в закружившейся голове, тревожили её - «Почему я с ним иду…, и… куда иду? Он конечно привлекательный мужчина, но…». А ноги сами, словно речной поток, зажатый двумя берегами, несли её туда, куда влёк её Натрий.
В последней надежде освободиться, вырваться на свободу, она чуть охрипшим от волнения голосом, спросила:
- Куда мы идём?
- Мы идём ужинать, - и голос его превратился в медовую патоку.
- Но ведь сейчас утро, - строптиво сказала она, и чуть-чуть, самую малость, засопротивлялась его притягательной силе.
- У нас будет поздний ужин.
- Поздний ужин? - недоумение отразилось на её лице. У кого это «у нас»?
Это он так шутит, решила она. Как можно говорить об ужине, при ясной солнечной погоде, да ещё и в раннее утро…
- У нас, значит, у тебя и у меня…, по времени Владивостока, - серьёзно ответил он.
- Ааа.
Чего я «акаю» как беспросветная дура, укорила себя Полина? И…, чего это я, как тёлка за бычком, иду за ним? Но, тут же в голове её возник неожиданный ответ - ты идёшь за ним, потому что тебе ещё не встречался в жизни такой мужчина. И ты идёшь за ним…, потому что… тебе… любопытно…, чем всё это закончится…. Неправда, возразила она, во-первых: от любопытства кошка издохла, а во-вторых… - я лгу. Я прекрасно знаю, чего он хочет, и в душе уже согласна на...
От нескромных мыслей её щёки чуть порозовели, а тело, словно утренним туманом река, покрылось лёгкой испариной.
А вдруг он заметил, моё состояние…, и… догадался о моих мыслях? - испуганно подумала она, и украдкой взглянула на Натрия.
Но он всё так же, поддерживая её за локоток, шёл рядом, и ни один мускул его лица, не выдавал волнения, или возбуждения.
Она была уже вполне зрелой, словно ароматное, спелое яблоко на ветке, девушкой, и прекрасно знала (мальчишки, с которыми она встречалась, были тому примером), что при возбуждении… мужской половой член набухает и, становясь твёрдым-твёрдым, пытается выскочить из штанов. При этом лица мальчишек внезапно покрываются пылающим румянцем, и они, пряча от неё глаза, или пытаются отвернуться, или быстро
