Nadiana18+

    

                                                     Андрей Воронкевич
                                  
                                                           NADIANA
 
                                                           ОРАТОРИЯ
                                                                                              Dibolus   simia   Dei
                                              
                    Часть первая. Томление
 
            Однажды Антон Бунчукин жил с женщиной, которую очень любил. Он так её любил, что ему было мало и одного, и двух, и трёх раз в день. В то время это было для него явным доказательством любви. Как же он был тогда молод и глуп!..
            Сначала женщине (ее звали Надя) это нравилось. Однако очень скоро ей начало казаться, что это – пошло. Надя стала ставить Бунчукину в пример любовника своей подруги. Тот, дескать, работает где-то всю неделю, а по субботам приходит к ней с цветами, и у них получается когда один раз, когда два, но чаще – один. Потому что человек работает.
            Бунчукин от таких разговоров злился и хотел Надю ещё чаще. Какие-то минимальные рабочие функции он выполнял, но, конечно, с остаточку. Впрочем, деньги-то у него тогда водились. Он всё-таки занимался с учениками почти каждый день. Ну и ещё кое-что делал для родного вуза за гораздо, конечно, меньшую плату. Но, считал Бунчукин, четыре часа платных занятий в день да еще три пары в неделю почти бесплатных, да еще – в неделю же – двадцать пять-тридцать часов сексуальной жизни – этим можно только гордиться. Даже если сессия кончилась, от заседаний кафедры сачкуешь, и уж какая там библиотека!..
            Но Надя хотела от него чего-то другого. Бунчукин не мог понять, чего же ей ещё надо, и злился, и трахал ее ещё основательней, углубляя таким образом противоречие.
            Ученики у Бунчукина кончались часов в семь вечера, он быстренько съедал что-нибудь, набрасывался на Надю, а потом они смотрели телевизор – до следующего раза. Такое времяпрепровождение к трезвости, конечно, не располагает. Почти каждый вечер Надя говорила:
            - Давай, что ли, выпьем бутылочку…
            Бунчукин берёг свою энергию, да к тому же в то время у него уже начинались утренняя сонливость и хмурость даже от небольших доз. Поэтому иногда он пытался отнекиваться.
            - Тебе что – денег жалко? – спрашивала Надя.
            Этого Бунчукин вынести уже не мог и спускался в магазин, где обычно брал одну-две бутылки порядочного портвейна.
            Однажды они как-то быстро выпили обычную порцию, а магазин всё-таки был уже закрыт. Бунчукин сбегал и купил водку у таксиста.
            - Надеялась ведь, что не найдёшь, - сказала любимая. – Но ты, видно, в любой дыре ханку достанешь!
            - Я такой, - с хмельной гордостью подтвердил Бунчукин, не оценив по нетрезвости надвигающейся опасности.
            Они стали пить водку. Та действовала на них, в общем, одинаково, только немного с разной скоростью. Естественно, они начали разговаривать о литературе и вообще об искусстве. Эта и для трезвых-то тема провокационная, ибо спорить тут сам Бог велел. Для быстро же пьянеющей Нади и чуть медленнее, но тоже пьянеющего Бунчукина тема оказалась просто взрывной.
            В процессе спора Бунчукин трахнул Надю еще раз, чем окончательно ее разозлил. Бунчукин получил пощечину (а рука у Нади была тяжелая, как, по-моему, у большей части русских поэтесс). Надя, голая, убежала в соседнюю комнату и заперлась там. Чуть погодя, голая же, высунулась в окно и начала громко обращаться к народу.
            Бунчукин, тоже голый, побродил вокруг стола, не зная, что предпринять, хлопнул еще рюмочку, и тут раздался звонок: «Откройте, милиция!»
            - Одну секундочку! – Бунчукин стал надевать тренировочные штаны, в дверь стучали и грозили взломать, штанины, разумеется, путались… Обстановка была тяжёлая. Только из Надиной комнаты доносилась умиротворенная тишина.
            Бунчукин наконец открыл дверь. На него сразу налетел какой-то парень в штатском и стал заламывать ему руки. Бунчукин, однако, оказался тверд, рук себе заламывать не дал и, небрежно сказав парню: «Подожди ты!», обратился за разъяснениями к тому из двух милиционеров в форме, который был званием старше.
            - С улицы вызвали, на крики! – коротко объяснил тот, и Бунчукин смирился.
            Он провёл в КПЗ ночь, размышляя о том, что любовь и, значит, жизнь – кончились.
            Однако это было не совсем так, потому что на следующий день Надя сходила к начальнику отделения и упросила его не посылать «телегу» Бунчукину на работу. Таким образом, дело ограничилось штрафом в 50 рублей, а от этого ни жизнь, ни любовь, тем более такая, какой представлял её себе тогда Бунчукин, вестимо, не кончаются. Всё это происходит обязательно, но позже.
 
                                  
                                                     Часть вторая. Ожидание
 
                                   Поезд катит. Рельсы стонут.
                                   Снег простынкой выстелен.
                                   Вставлю Надьке я пистонов
                                   на десяток выстрелов.
 
                                                     Часть третья. Встреча
 
                                   Надьку десять раз достал,
                                   а сам ни капли не устал.
                                   Ах, ты мой старательный,
                                   пальчик указательный!
 
                                                     Часть четвертая. Гимн
 
                                   Не ходите ко мне, бляди,
                                   не вздыхайте, целочки.
                                   Лучше трахать одну Надю,
                                   чем возиться с мелочью!