Просыпаясь, нежусь в постели еще двадцать минут.
Нужно собрать тело, выгнать из него застарелые хвори и в путь.
Еще темно, иду через лесок в призрачном мраке лунного света. Деревья отбрасывают сказочные тени, предрассветный ветерок шуршит голым кустарником, шепчет мертвым языком иных, ушедших...
По спине ползет холодок, щекочет нервы глупыми фантазиями.
Ветер и я, одиноко бредущий сгорбленной фигурой по бескрайней белой целине.
Станция, стук колес проходящих составов бодрят, прогоняют застарелое одиночество, дарят ритм движения. Заспанный голос диспетчера объявляет электричку. Черная масса людей на белом снегу молча сочится в двери, спешит занять место, подремать остатки пути в сонном оцепенении.
Перестук колес, мелькание прямоугольников света встречных поездов, заснеженные перроны.
Центральный вокзал. Пробирает утренний озноб, и я спешу к автомату за стаканчиком горячего чая.
Бурда конечно, но бодрит. У городского жителя вырабатывается спешащая походка в толпе. Все в одном ритме и все спешат, ныряют в метро. Яркий свет слепит, рассекает кинжалом не желающую отойти дрему, будит окончательно.
Эскалатор скользит во чрево земли. Ставшие маленькими и суетливыми люди, делаются похожими на муравьев. Вагон, реклама, облепившая все свободное пространство и одинокие люди, тесно прижатые друг к другу необходимостью поездки.
Только в поезде метро, в толпе людей можно ощутить одиночество в полной мере. Для эмоций уже нет времени в нарастающем ритме дня.
Метро выплевывает людей бесконечно спешащей вереницей.
Нет лиц - только сосредоточенно спешащие спины.
Тишину разрывают динамики, орущие бодрящие мелодии и это окончательно вплетает людей в реальность забот
и дел рабочего дня.
Издалека приходит звук будильника и вытаскивает сознание из глубокого сна,
разрывает остатки видений, плотно опутавшие своей призрачной реальностью.
Минута и уже все забудется, забьется потребностями реального дня.
