– А Вам здесь не скучно одному? – спросила первоклашка старенького профессора, – В доме так много книг, но даже кошечки нет.
К профессору Эрнесту Августовичу нынче пришли первоклассники, чтобы послушать его интересные рассказы о далёких краях и раскопках археологических древностей. Профессор любил общаться с детьми. Раньше он сам приходил в школу, но теперь, став совсем стареньким, принимал ребятишек в своём огромном двухэтажном доме, превращённом в этакий дом-библиотеку.
Профессор улыбнулся, погладил по белобрысой головке девчушку и ответил:
– Я ж не один в доме! Смотри, сколько у меня компаньонов! – он повёл рукой вокруг, – Вон сколько книг! Все они – мои друзья! А с верными, добрыми друзьями никогда не заскучаешь!
– Это же книги! – засмеялся конопатый хулиганистый Петька, – Они же не живые, а бумажные!
– Ну, молодой человек, – повернулся Эрнест Августович к Петьке, – В возрасте, столь же юном, как Ваш, я считал также. Но вскоре моё мнение по этому вопросу кардинально изменилось. Хотите послушать, ребятки, – спросил профессор первоклассников, – Историю, как я впервые близко встретился с книгами?
– Хотим! Хотим! – закричали дети, ведь они знали, что лучшего рассказчика, чем Эрнест Августович, в мире не сыскать.
– Рассаживайтесь по диванчикам, креслам и пуфикам. Я начинаю.
«Давно это было. Шёл страшный год по Руси – тысяча девятьсот сорок первый. Природа уже сбросила с себя золотые одеяния осени и сиротливо жалась в своей наготе, дрожа под холодным ноябрьским дождём.
Немцы рвались к Москве, сметая по пути маленькие деревни, огромные сёла и небольшие города. И не могла пока остановить немцев Красная армия.
Наше село стояло чуть в стороне от основного маршрута немецких войск, но иногда и к нам залетали снаряды и шальная картечь. Несколько домов на окраине села ужасающе торчали обугленными остовами.
В школу мы не ходили. Закрыта была школа. Самое пекло войны. До школы ли было! Да она и сама зияла выбитыми окнами-глазницами от разорвавшегося рядом снаряда.
Главной достопримечательностью нашего села был клуб, а в нём библиотека. Заведовал тогда библиотекой дед Остап. Хромой, но очень добрый старичок.
В одну страшную ночь бомба угодила рядом с моим домом. Спросонья ничего не понимая, я выскочил через проём в разрушенной взрывом стене и оказался на улице. В спальной пижамке меня сразу зазнобило под ледяным, пронизывающим, остро жалящим ветром. Я обернулся. Сзади начало разгораться нутро дома. Из пролома выскочили мама и две моих младших сестрёнки. Мама крикнула мне: «Беги, зови на помощь! Сейчас дом сгорит!»
Я побежал по улице, отчаянно голося. Из домов выбегали люди и бежали в сторону нашего дома.
Вдруг прогремел ещё один взрыв. Мне заложило уши. Я кинулся бежать. В заложенных ушах взрывы грохотали очень тихо, но от этого было ещё страшнее.
Не помню, как и куда я бежал. Остановился, когда увидел перед собой клуб. Дверей не было, стёкол тоже. Холод сводил мне руки и босые ноги. Бухнуло где-то рядом. Хотя слух толком не вернулся ко мне, но я понял, что рядом, потому что земля под моими ногами вздрогнула и начала куда-то уходить. Я подпрыгнул и стремглав кинулся в клуб.
На улице опять бухнуло, полыхнуло зарево от взрыва. На полу я увидел лежащего навзничь деда Остапа, а за ним открытую дверь в библиотеку.
Перепрыгнув через мёртвое тело, я влетел в книжное хранилище, захлопнув за собой дверь и, скрюченными от холода пальцами, задвинул засов. В темноте, наощупь, я пробрался в дальний угол, где стоял стол библиотекаря и огромное кожаное кресло. «От бар осталось», – как-то сказал про кресло дед Остап.
Я нащупал толстое шерстяное одеяло, в него закутывался старенький библиотекарь. Он всегда мёрз. Тогда мы с мальчишками смеялись над этим, а сейчас я его понимаю. Я забрался в кресло с ногами и закрылся одеялом.
Потихоньку слух восстановился. Взрывы на улице продолжали грохотать. Трясясь от холода и страха, сидел я в огромном кожаном кресле, мёртвый хозяин которого лежал за дверью.
Постепенно согреваясь и почти перестав дрожать, я услышал голоса.
– Ох, что творится, что творится! А если бомба сюда попадёт? – пропищал кто-то в темноте.
– Ужас! – пробасили в ответ, – Люди – глупые животные! Они вечно воюют.
– Ох, и не говорите, уважаемый «Исторический словарь». Вы правы. Ничем не изменить человечество. Это у них в генах, я знаю.
– Я согласен, уважаемая «Генетика», с Вами полностью.
Я пошевелился.
– Здесь ребёнок, прошептал скрипучий голос откуда-то снизу, – Он спит, говорите потише, уважаемые.
– Хорошо, хорошо, уважаемая «Энциклопедия», мы шёпотом.
Невнятный шёпот начал доноситься со всех сторон. Я не выдержал:
– Кто здесь? Кто вы? Кто говорит?
Всё смолкло. Ужас накатывал лавиной. Забившись вглубь кресла и прикрыв лицо одеялом, я горько заплакал. И тут услышал слова:
– Вы напугали его! – скрипела «Энциклопедия», – Малыш, не бойся! Мы – книги. Мы тебя не обидим.
– Книги? – удивился я, выглядывая из-под одеяла, но ничего не увидел, потому что окна были наглухо закрыты снаружи деревянными ставнями.
– Да, книги, – нежно проворковали сбоку, – Я, например, интересная книга по кулинарии. Хочешь, поделюсь рецептом торта?
Желудок засосало от голода, потекли слюнки. Я сглотнул слюну и горько сказал:
– Зачем мне рецепт торта? Что я с ним делать буду? Дома только капуста да свёкла, даже грибов нынче не запасли. А в картошку бомба угодила. Нету картошки.
– Уйди, «Кулинария», – грубо крикнули сверху, – Не видишь разве, что мальчонка голодный. Не трави душу!
На улице опять забухали взрывы, а я заплакал.
– Не плачь. Всё будет хорошо! Скоро война кончится, – ласково заговорил кто-то совсем рядом.
– Правда? – с надеждой спросил я.
– Конечно, правда! Войны всегда быстро заканчиваются, – ответил добрый голос.
– Вот и нет, уважаемая «Психология», – пробасил «Исторический словарь», – Бывает, войны сто и триста лет идут.
Я громко завсхлипывал.
– Не пугайте ребёнка! Не верь ему, малыш! Это очень давно войны долго шли. А эта война скоро закончится. Обязательно!
– Я вас не вижу, – прошептал я, упорно вглядываясь в кромешную темноту.
Голоса зазвучали разом со всех сторон. Я смог разобрать, что в левом ящике стола библиотекарь хранил свечи и спички. В темноте нашарив спички и свечу, я, всё ещё дрожащими руками, зажёг её. Спасительный свет озарил небольшой кусочек черноты. Сразу стало не так страшно. Я огляделся. С ближней полки торчал далее других корешок толстой книги. Он немного подвигался.
– Это я, – раздался ласковый голос, – С тобой разговариваю. Знаешь, малыш, а ты возьми и почитай. И время пойдёт быстрее, и не так страшно будет, – предложила «Психология».
– Да! Да! – загалдела вся библиотека, – Меня почитай! Меня! Меня!
– Ну-ка, не галдите! Я советую взять вот эту книгу, – строго заявила вылезшая наполовину с третьей полки толстая «Педагогика», – И полезно, и интересно.
Передо мной на стол мягко спланировала книжица. На её обложке первобытные охотники окружили мамонта. Поставив свечу в подсвечник, я осторожно взял книгу.
С первых страниц я, полностью погрузившись в чтение, забыл об окружающем. Книга рассказывала о палеонтологических и археологических находках. Именно тогда я на всю жизнь влюбился в археологию.
Прошла война. Я окончил школу, а потом и университет. Собрал огромную библиотеку. Но вслух книги со мной больше никогда не разговаривали, может, потому, что мы с ними научились понимать друг друга по-другому, по-своему. Но я точно знаю, что все они живые, и у каждой есть душа».
Первоклассники удивлённо молчали. Петька обернулся и посмотрел на ближнюю книжную полку. Одна из книг чуть выдвинулась и насмешливо смотрела на него. Потом она подмигнула мальчишке, высунула язык и скрылась обратно в шеренге книг.
Петька обернулся и посмотрел на ближнюю книжную полку. Одна из книг чуть выдвинулась и насмешливо смотрела на него. Потом она подмигнула мальчишке, высунула язык и скрылась обратно в шеренге книг.
