Китайский гамбит лейтенанта Иванова

 Если вам неожиданно навернули сзади по голове или затылку, неважно чем, ломиком, обрезком трубы или бейсбольной битой, не пытайтесь, придя в сознание, вскочить на ноги и проявлять геройство со словами: “Да я вас сейчас всех порву, гниды”.

Полежите, как можно дольше, это сохранит вам нервы, здоровье, а, может быть, даже жизнь. Не зря же после таких ударов человек теряет сознание, чтобы организм смог прийти в себя. Дайте ему еще время на полное восстановление, даже если очнулись и воспринимаете объективную  реальность, данную  вам в ощущении.

Попытайтесь оценить масштаб ущерба, нанесенного организму после  такого противоправного действия. Мысленно отыщите на теле более болезненные участки. Бывает, что при падении, можно получить травму гораздо более серьезную, чем сам удар. Если болит только место удара, значит, вы легко отделались, хотя это сравнение относительно.

Затем пройдитесь по кончикам пальцев, если есть возможность скрытно пошевелить - попробуйте. Дальше такие же манипуляции проделайте с ногами. Языком проверьте зубы, сожмите скулы, напрягите мышцы. Теперь вы хоть будете знать, на что вам рассчитывать в сложившейся ситуации.

Но, конечно, все это бесполезно, когда слышишь простые и понятные русские слова в китайском исполнении, такие обыденные, но не сулящие никаких перспектив:

- Кажется, это уже труп, будем закапывать или сбросим в реку?

Тут оба варианта для вас неподходящие. Так что если вам еще хочется пожить на этом свете, надо подать сигнал, что вы еще живы и против таких действий возражаете.

Лейтенант застонал.

- Живой – это хорошо (лейтенант  был согласен с оценкой), - сам пойдет (ребята, сам, хоть на край света, только отпустите).

Перед ним стояли типичные китайцы, которых так много на всех рынках России. Одного, как показалось Иванову, он даже где-то встречал. То ли покупал у него себе кроссовки, то ли жене пуховик, когда последний раз был во Владивостоке.

В отличие от лейтенанта китаец сделал вид, что его не знает, может, так и было, а может, китаец просто был застенчив от природы.

Из разговора лейтенант понял, что его захватили члены малоизвестной в Китае триады Сунь Ю Жо, что означает “Охреневший дракон”, два брата Во Ван и Бол Ван. А, может, однофамильцы, попробуй, разбери.

Занимаясь отправкой самолета, лейтенант не заметил, как подкрались китайцы. Хорошо, что профессор улетел, а то бы забот сейчас добавилось. Впрочем, и от настоящих забот, и предстоящих проблем, лейтенант был не в восторге.

Один из бандитов подогнал машину. "Только бы дорогу запомнить, чтобы возвращаться было легче, - промелькнуло в голове. Хотя много ли запомнишь ночью в незнакомой местности".

Запоминать ничего не пришлось. Пленного грубо затолкали в багажник, предварительно надев на голову черный мешок. Мешок был пыльным, к тому же вонял чесноком, керосином и протухшей рыбой. Ничего себе китайское гостеприимство. Лейтенант хотел объяснить, что у него аллергия на пыль и на запахи, но прикладом по ребрам ему быстро понять, реальное соотношение сил и по чем в Китае горсть риса.

Иванов не стал настаивать на своих притязаниях. Не время еще. Голова гудела, тело еще плохо слушалось, а к звону в ушах добавился хрип в груди.

В багажнике потряхивало, видимо выезжали на дорогу. Каждая кочка отдавалась в разбитом теле, но когда выехали на шоссе лейтенант смог расслабиться и поразмышлять.

Во-первых, он решил не играть в молчанку, не герой. О чем будут спрашивать, отвечать сразу, без раздумий и смотреть в глаза. Скрывать ему нечего, звания моего они не знают, фамилия много не скажет, так что большого ущерба для безопасности Родины я не принесу. Главное, узнать, что хотят, еще главнее, чтобы поверили и, главнее главного – выжить.

Машина остановилась, заскрипели ворота (оказывается, в Китае петли тоже не смазывают), проехали еще немного.

Дверца открылась, лейтенанта грубо взяли под микитки и выдернули из багажника. “Похоже, другие - эти покрепче будут”, - подумал лейтенант, оценивая превосходящие силы противника. Куда-то повели, посадили на что-то твердое, сняли мешок (лейтенант глубоко вздохнул, хотелось бы свежего воздуха, но воняло какой-то химией и подмышками).

Помещение было похоже на ангар для легких  самолетов, но заставленный какими-то громоздкими ящиками и контейнерами, слабое освещение наводило тоску. Лейтенанту отвели в отсек без окон и с небольшой решеткой вместо двери: что-то среднее между  медвежьей клеткой в зоопарке и дворницкой бытовкой.

Кто были эти двое, которые занесли лейтенанта, было не ясно: бандиты или просто охранники, впрочем, какая разница, во всяком случае, не друзья, не товарищи и не помощники, как ни крути.

Лейтенант стал осматриваться, постепенно привыкая к полусумраку.

В это время главный советник главаря триады Сунь Ю Жо, его правая рука Лао Фы Чонг расспрашивал новобранцев из недавнего набора Во Вана и Бол Ванна о русском, которого они привезли.

Из долгого сбивчивого рассказа, скрашиваемого ненужными деталями, Лао Фы Чонг утвердился в своей правоте, что новое поколение мельчает, что пройдет много времени, чтобы эти два идиота стали “большими братьями” - настоящими членами триады.  “Скорее всего, это время не наступит никогда”, -  Лао Фы Чонг считал себя философом.

Но история с самолетом его заинтересовала. Идея показалась ему заманчивой. Дерево на радаре не отсвечивает, ночью, на максимальной высоте, тут, сколько наркотиков можно провести? А еще ширпотреб, который давал прибыль, конечно, не такую, но, по крайней мере,  стабильную и без криминала (контрабанда не в счет). Построить пару самолетов, усилить мотор, увеличить грузоподъемность, подобрать маршрут – не так уж и сложно, если есть деньги. А деньги у “Охреневшего дракона” водились.  

Но и проблем было тоже немало: большая текучка кадров (приходится иногда пострелять), усушка, утруска наркотиков, вследствие чего - упущенная выгода (полиция не зря ест свой хлеб). Да еще конкуренты не дают покоя, то разборки, то мелкие пакости в виде доноса в полицию и крупные подлянки, как поджог участков с опиумным маком.

А деревянный самолет – идея не плохая. Это сулило колоссальные прибыли. (Если бы в Москве узнали, что идею командования Дальневосточного военного округа могут взять на вооружение для перевозки наркотиков и контрабанды, штаб не досчитался бы несколько высших чинов).

“Надо бы переговорить с боссом” - решил Лао Фы Чонг.

Оставалось решить, что делать с этим русским.  Можно, конечно, прикончить и сейчас, дело не хитрое, но “правая рука” решил повременить.
"Посмотрим, на что он способен, может и пригодится. В случае чего продадим в рабство и все дела". 

Если бы главный советник мог, хоть на секунду, предположить на что способен лейтенант российской армии Иванов, он бы не медленно приказал  избавиться  от него любым способом или бы сам сдался полиции, или улетел  в Японию, там заделался самураем и сделал себе харакири.

Но видно не сработало чутье у Лао Фы Чонга, не екнуло сердце, не заледенели ступни. Уж так видно, китайские боги карты раздали.

Лао Фы Чонг приказал Во Вану и Бол Вану, чтобы они  тщательно осмотрели утром всю территорию, где захватили русского, а если что упустят,  ответят своими головами (м-да, невелика цена).

- Вы его хоть обыскали?

В ответ увидел только четыре выпученных глаза, которые для коренных жителей Китая иметь просто неприлично.

Старший советник сказал им всего одно слово. Судя по выражению лиц триадистов, это слово не означало поощрение, тем более комплимент.

В это время лейтенант Иванов, не догадываясь о своей судьбе, уготованной старшим помощником главаря триады, проводил рекогносцировку на местности. Сведения были скудными и недостаточными, для принятия какого-то решения.

Прикинул активы: жив, руки, ноги целы, при себе документы (совершенно ненужная вещь при нынешних обстоятельствах), зажигалка (очень даже нужная вещь при нынешних обстоятельствах) и, самое ценное, перочинный нож профессора (знатная вещица при любых обстоятельствах), моторная лодка возле Пирожковой (эти будут ждать, даже если река высохнет). Не хило. В пассиве числились: плен (хреново), бандиты (очень хреново), Китай (“как до Китая раком” – просто вспомнилось), незнание местности (а учить надо было географию), чувство голода (урчание в животе может выдать в неподходящий момент).

При грубом подсчете выходило, где то пятьдесят на пятьдесят. Для оптимиста – очень даже неплохо, для пессимиста – полные кранты. Лейтенант решил стать оптимистом.

“Хорошо, что не обыскали, цзэдуны, - подумал лейтенант, - надо спрятать вещи, пока не спохватились”. Он на ощупь отыскал укромную нишу, сложил аккуратно нож и зажигалку. Паспорт решил оставить, пусть, хоть что-то будет в карманах, меньше подозрений. “Слава богу. Кажется, никто ничего не заметил и не услышал”.

И как мешком по голове. Женский шепот:

- Эй, ты кто?

Лейтенант застыл на месте, как ящерица во время спячки, и только вращал глазами по максимально доступной амплитуде.

Вопрос повторили.

- Ты по-русски понимаешь или нехристь заморский?

- Оставь его в покое, он еще в шоке от того, где оказался.

Голоса исходили откуда-то сбоку, лейтенант прошептал в ответ:

- Я свой.

- Подойди поближе, главное, чтобы охранники не услышали, а то огребем.

Лейтенант подкрался к правой стороне решетки.

- Я здесь. Кто вы?

- Три дуры – челночницы из Владика. Вляпались, похоже. А ты кто?

- Иванов.

После паузы.

- Лейтенант?

Да, что это такое? Как?  Спросил:

-  Откуда вы знаете? Что в газетах написали или по телевизору объявили о моем прибытии?

- Так про тебя уже легенды складывают, – и, чуть радостнее, шёпот, - девчонки, мы спасены. Это тот самый лейтенант Иванов.

“Ни хрена себе молва пошла по всему Тихоокеанскому побережью, -подумал лейтенант. – Ай да, капитан”.

О том, что информация о его подвигах могла просочиться из армейских кругов, Иванов даже не мог предположить.

“При такой – то славе и известности, наверное, уже на родине бюст при жизни устанавливают и пароходу имя мое присваивают, - мелькнула язвительная мысль. – Впрочем, излишняя популярность может и навредить. Придется спрятать и паспорт, а то эти махновцы враз вычислят, а мне это сейчас ни к чему”.