Опять дорога.

      Открываю глаза и сразу вспоминаю. Сегодня необычное утро. Приедет отец. Заберёт нас с собой. Но...Приедет он не один. Какая- то женщина согласилась, как бы это теперь образно сказали, скрасить его существование. И поэтому сегодня мы едем к ней жить. Как это будет? Сжимается от неизвестности детское сердечко. Я так не хочу ехать. И почему бы меня не оставить здесь? У дяди Аркаши и тёти Клавы. Пусть забирают, если хотят, Ирку- мою сестру. Ей всё равно, она ещё маленькая. Мамой называет она и тётю Клавдю, и тётю Нюру.
     Уже почти год прошёл,  как умерла наша родная мама. Родные отца привезли нас всех на родину, в деревню. Не оставили одних в чужом городе. Да и как оставишь?  А отец,  к тому же, имеет ещё распространённое русское пристрастие. Поделили нас: меня взяла на воспитание тётя Оля- старшая сестра папы, Иринку- дядя Аркаша, живущий в соседней деревне. Только недолго находилась я на отведённом месте. Прибежала Алька, дочка дяди Аркаши, и сманила меня к себе. Так и пришлось им ещё потесниться. Не могли вернуть меня назад.  Я плакала и не хотела возвращаться. Может и сейчас применить такую тактику? Но нет. Даже я чувствую. Слезами ничего не изменить. И наш переезд - это уже дело решённое. А ведь как здесь хорошо! Поздней осенью замёрз пруд, и мы, ребятишки, катались на ногах по льду. А лёд такой чистый и прозрачный! Никогда больше в жизни я не видела такой красоты! Ляжешь на поверхность, а там внизу своё подводное царство. Поднимаются со дна какие- то зелёные, вьющиеся растения, шевелятся, движутся. Кажется, протяни руку и можешь их потрогать. Сказка! А зимой нанесло сугробов. И мы с крыши двора прыгали в эти сугробы. Так глубоко! Меня Лёшка даже раз за шиворот вытаскивал, не могла вылезти. Дядя Аркаша, конечно, ругал нас. А то по весне- наст. Да такой крепкий. И мы по нему бегами далеко, далеко. До соседнего огорода и дальше. Снег высоко намело, перемахнуть через забор не составляло трудности даже для меня. И вот сегодня... Я должна со всем этим расстаться. А Алёшка? А, главное, Алька, которая постоянно втягивает меня в какие- то игры.  Как я буду без них?
        Хлопочет у русской печи тётя Клавдя. Полный двор скотины. И, конечно же,  матушка- кормилица коровушка. Добрая, неспешная,  коричневого окраса.  Когда даёшь ей кусочек хлебца, она осторожно прикасается губами к ладони и смешно щекочет её. Дядя Аркаша сегодня тоже дома: воскресенье, выходной. Из обрывочных фраз, брошенных ещё раньше взрослыми, я уже давно знаю, что женщину, которая за нами приедет, зовут Верой Павловной. Живёт она со своей матерью и больной сестрой, работает в школе, старше отца. По интонации говорящих я догадываюсь, что они тоже не в восторге от выбора брата. Но... Опять но... Мы должны ехать.
       -Едут! Едут!- кричит Лёшка, вбегая в комнату.
- Иди отсюда,  не мешай!- замахивается на него сердито полотенцем тётя Клавдя.
И вот входят. Я бегу к нему,  к моему отцу, прижимаюсь к его коленке. На этой земле он для меня всех родней и ближе. Начинается знакомство, оно продолжается за столом. Перед дорогой надо покушать. Но я не могу ничего есть. Тётя Клавдя украдкой полой фартука смахивает слезу.
-Может не поедешь? -это Алька теребит меня за руку?
-Пап, я хочу остаться!- это уже начинаю я.- Не хочу ехать. не хочу! Тётя Клавдя, я вам всегда посуду буду мыть! Оставьте!- начиная постепенно, я перехожу на бурные рыдания.
     Незнакомая женщина присаживается передо мной на колени. Заботливо проводит рукой по моим волосам. Я ещё больше съёживаюсь и ещё громче начинаю плакать.
-Не плачь!- говорит она. У нас тоже хорошо.  В деревне домик, а около домика лужайка, зелёная, зелёная. А по лужайке курочки ходят. Скоро будут цыплятки. Мы с тобой будем их кормить. Ты видела маленьких цыпляток?
Я отрицательно трясу головой, но крепко хватаюсь за спинку кровати, чтобы меня нельзя было оторвать.
- Ну ладно. всё!- это уже отец.- Не плачь. Начинаем грузиться.
     Все суетятся. Выносят какие-то вещи. Тяжёлые вещи помогают выносить мужики. На улице толпятся соседи, провожая нас. Поддавшись общему настроению, начинает плакать и моя сестра. Отец хочет взять её на руки, но она не идёт к нему.
-Давайте, присядем перед дорожкой.
Все садятся. Теперь уже плачут и тётя Клавдя, и тётя Нюра.  Алька уже на улице. Прыгает около машины. Меня отдирают от спинки кровати. Залезаем в кабину грузовика. Иринка у отца на руках. Больше никуда её невозможно посадить и невозможно успокоить. Мне приходится сесть на руки этой незнакомой женщины. Я же старше и поэтому должна уступить. Она опять ласково нагибается к моему уху и говорит:
- А ещё у нас котик есть.
-Котик?-  всхлипывая, переспрашиваю я. - А какой он?
-Он маленький, чёрненький, с белыми лапками и в галстучке. Вот увидишь. когда приедем. Играть с ним будем.
Но я не хочу и котика. Утробно взрёвывает грузовик.  Я вижу, как Алька изо всех сил машет нам рукой. И мы трогаемся. Остаётся за окном улица деревни, вот уже поворот. Что там впереди? Неизвестно и страшно. Опять новая жизнь! И какая она будет?