С песней по жизни.
- Мои многочисленные родственники, половину из которых я бы не узнал, встретив на улице, - сказал Немиров. – Изредка собравшись за одним столом, предъявляют мне претензию. Вот у них болячки. А у меня до сих пор печень не отвалилась или хотя бы одна из почек. Это при моём-то образе жизни. Непорядок это. Не по правилам получается.
- Извините, пожалуйста, - усмехнулся Ярошевский. – Но при вашем образе жизни, мне непонятно, как вы живы вообще.
- Мне тоже, - кивнул Немиров. – Даже если меня хватит кондратий прямо сейчас, я всё равно буду считать, что уже раз в 20 пережил свой срок.
- Никто не знает своего срока, - философски заметил Ярошевский. – А кому суждено быть повешенным, тот не утонет.
- В юности я уже вешался сам, был у меня такой фокус для друзей, - сказал Немиров. – Цеплял поясной ремень к турнику и повисал секунд на 30 без опоры. Каким-то образом мне удалось ни разу не потерять сознание. Тонул несколько раз, в море, в речке и в зимнем пруду. Выплыл.
- Я это вижу, - усмехнулся Ярошевский. – Но люди полагают, что такими разговорами можно накликать на себя беду.
- Не надо её кликать, сама придёт, - отмахнулся Немиров. – Я уже терял друзей на войне и без войны. Врагов тоже терял. Я потерял веру, надежду, любовь. Дом, отечество и совесть. Меня резали в госпиталях без наркоза, выбрасывая лишнее. Что лишнее, а что нет? Всё, что у меня было, прошло через мои руки и сердце, как ветер сквозь ветер. Мне нечего терять. Чего мне бояться? Смерти?
Она мой близкий родственник.
- Что вы имеете в виду? – Очень осторожно спросил Ярошевский.
- Я мог умереть уже в младенчестве, - ответил Немиров. – Моя мама жила в холодной хибаре и её сутками не бывало дома. Меня сторожила Смерть и согревала мои мокрые пелёнки. Когда я пошёл по жизни своими ногами, она толкала меня в спину, - не останавливайся. И стояла рядом, когда мимо моего уха пролетала пуля или я валялся пьяным посреди дороги, по которой неслись грузовики. У меня со Смертью доверительные отношения. Она моя. Очень близкая, знаете ли.
- Я бы посчитал это поэтической абстракцией, - медленно сказал Ярошевский. – Если бы не знал ваш жизненный путь.
- Мой жизненный путь ещё не закончен! - Расхохотался Немиров. – Держитесь за меня, приятель, я хороший друг и хороший попутчик.
Немиров разлил в бокалы шампанское:
Дорогу осилит идущий, - это всё, что нам надо знать о жизни и смерти!
