Инспектор

     Что такое Владивостокский флотский экипаж в период призывной компании во времена Советского Союза? Это публичный дом при пожаре с землетрясением во время наводнения, когда в него заходит взвод стройбатовцев. Все происходит в быстром темпе на территории бывшей пересыльной тюрьме знаменитого ГУЛага на Второй речке.
      В то легендарное время здесь можно было встретить армянина и азербайджанца, украинца и аварца, узбека и адыгейца, карела и чукчу, еврея и даже цыгана. Каких национальностей и народностей СССР в этом гудящем Доме Народов было не собрано.  Главный принцип периода призыва: «Быстро-быстро вырвать человека из семьи и законопатить его к едрене фене на корабль!»
       Дважды в году в течение двух-трех месяцев каждый день в экипаж приходили эшелоны и команды с новобранцами со всех концов необъятной невезучей страны. Для их встречи с кораблей и воинских частей в экипаж прикомандировывали офицеров и мичманов, которые под руководством начальника штаба экипажа должны были  оперативно «по-отечески» принять новобранцев.
       Нужных для кораблей офицеров никто не отпускал, поэтому в расстрельную командировку «сливали» кого попало. «Прикомандированные» принимали молодежь как попало и куда попало. Распределяли новобранцев по ранжиру, то есть «по рангу и жиру».
      Вначале после пьяной дороги парней отрезвляли, как могли. Дрюкали, потом размещали, кормили. Опять дрюкали, мыли, ставили в строй. Снова дрюкали, стригли, выдавали флотскую форму одежды. Еще вздрюкивали, чтобы голова не качалась. Одевали в военную форму, готовили документы и выпихивали пинками из экипажа на руки «покупателям» из воинских частей. Все  с матом и половецкими плясками.
      - Ну, слава богу! Призвали! - говорили начальники и вытирали студеный  пот.
      При этом надо было уследить, чтобы никто из новобранцев не отравился флотской едой. Не убежал к мамкиной сиське и не повесился от расставания с возлюбленной. Для этого территория экипажа была обнесена высоким забором с многими рядами «путанки» как в концлагере. На вышках стоял вооруженный караул. Все по взрослому: Шаг в сторону - попытка к бегству, прыжки на месте - провокация.
      Для полного счастья в этот период не хватало чего? Правильно. Проверяющего. И ни какого-нибудь местного, а столичного - с шилом в заднице, чтобы командирам и начальникам служба медом не казалась. Только о нем вспомнил - он тут как тут. В виде щеголеватого капитана 3 ранга из центрального аппарата Министерства Обороны на черной волге у КПП.
      Одет с иголочки. В тужурке из адмиральского драпа, с шитой звездочкой между двух золотых просветов на погонах. С орденскими колодками в два ряда. Обаятельный взгляд поверх голов заставляет вздрогнуть окружающих. Для солидности его сопровождает ординарец - суетливый мичман с навыками пройдохи.
      На КПП экипажа «сладкую» парочку встречает дежурный. Сопровождает в штаб. Командира экипажа нет - он как обычно в штабе флота. На «хозяйстве» сидит замотанный до ручки нервный начальник штаба, у которого к подчиненным простых слов уже нет - осталась только Волга, вдоль которой он всех посылает охрипшим голосом.
      Замотанный по самое «нехочу» эн-ша в тифозном состоянии души, вскользь посмотрев на командировочные предписания и не проверяя документов у приезжих, поручает новоявленных проверяющих помощнику обалдую. С глаз долой, из сердца вон.
      Помощник тоже не дурак, чтобы вошкаться с чужаками, перепоручает их приписному ротному. Ротный еще тот «барабанщик», то есть ему все по барабану, поэтому военных ревизоров сплавляет Ване-взводному, которому тоже они до голубой лампочки. На этом события не кончаются, а только начинаются.
      Инспектор с умным видом требует показать камбуз, мол, как питаются новые защитники Родины. Проверяет закладку продуктов, дотошно лезет в жирные бачки, ища вчерашнее мясо, смотрит накладные. Все сразу начинают потеть в штанах.
     - Воруем потихоньку? - зловеще рычит проверяющий хорошо поставленным голосом.
      - Никак нет, товарищ капитан 3 ранга! - божится с кислым лицом зав столовой, пиная локтем в бок дежурного по камбузу.
      Нервотрепку компенсируют обедом в командирской выгородке с пельменями, красной икрой и салатами из морепродуктов.  Проверяльщик жрет за двоих, пьет коньяк за троих. Потом все идут с умным видом в убогие деревянные сборно-щитовые бараки, где размещены рекруты.
      В ротах, вместо коек - деревянные лежаки, изредка покрытые армейскими протертыми одеялами. Одна подушка на троих, одеяло - на двоих. «Не сорок первый год - перебьются, тем более ночевать молодежи здесь недолго» - считает ротный. Баталер, гад, пропив половину наволочек на ходу жалуется на трудности и нехватку то одного, то другого.
     «Солидный» капитан 3 ранга дает команду построить роту для опроса жалоб и заявлений. С горем пополам народ строят. Вид строя, как у французов в 1812 году. Кто в телогрейке, кто в пиджаке - все во рвани. Узбеки и таджики в тюбетейках и длинных засаленных халатах. У народа всего один злободневный вопрос:
     - Как сделать, чтобы служить не три года, а два - на берегу?
     - Сделать можно… - многозначительно отвечает "москвич", - но трудно!
     - За расходами не постоим, - бодро отвечают узбеки, тряся тюрбанами, и с готовностью лезут в полосатые халаты.
     Через час проверяльщик, упакованный денежными банкнотами убывает из расположения одной роты в другую, где все повторяется. Всего рот одиннадцать.
     После «проверки» флотского экипажа «инспектор» с оброком садится в черную «Волгу» и убывает восвояси. Оседают выхлопные газы, и возникает вопрос: «Что это было?»
     Ничего страшного. Флот приобрел нового Остапа Бендера