Как найти свое место в воинской службе?
Алексей Кирносов, автор книги «Перед вахтой» в свое время написал: «Место в жизни начинается с места в строю!»
Трудно с этим не согласиться. Вне строя военный человек - не воин. Его нельзя послать туда - не знаю, куда или за тем - не знаю зачем.
Как поставить матроса в строй, привести к «меридиану», чтобы служивый увидел грудь четвертого человека и почувствовал дружеский локоть в печени? Это целая наука, главным в которой, наверное, является психологическая и моральная закалка характера военного человека.
Командир роты на технической базе Тихоокеанского флота любил воспитывать личный состав. Для него служба была вечной борьбой между Порядком и Бардаком. Порядок раскладывал все по статьям Устава и службу делал безопасной. На стороне Порядка, по его глубокому убеждению была Жизнь! Бардак же нарушал Порядок! Переворачивал службу вверх дном, не признавал никаких авторитетов и правил. Бардак олицетворял собой Смерть!
- Вызывали? - сверкнув белозубой улыбкой, в кабинет ротного заглядывает матрос по имени Паша, только что вернувшийся из отпуска.
- Вызывают только рвоту! - командир краток как некролог.
- Можно?
- Можно машку за ляжку, - ротный, улыбаясь обворожительной улыбкой, поправляет шуткой матроса. - Что, забыл за отпуск, что к командиру надо входить по Уставу?
- Понял, не дурак! - парень, с глазами цвета ротного гальюна быстро скрывается за дверью. В коридоре молча, задает вопрос: «А что на флоте делается по Уставу? - и сам на него отвечает. - По Уставу только на гауптвахту сажают!»
- Товарищ командир! - опять покашливание и вежливый стук в дверь.
- Давай! Давай! Заходи, пострел, но сначала застегни ширинку, - с командира не сходит отеческая улыбка, какая бывает на лицах людей, когда они видят перед собой что-нибудь смешное, но горячо любимое. - Не забудь о ботинках! Сколько раз тебе говорить - ботинки надо чистить с утра, чтобы одевать на свежую голову!
Паша инстинктивно хлопает ручонками ниже пупка по «ширинке», позабыв, что на флотских брюках нет этого «мужского» приспособления, а есть простой откидной клапан, который застегивается около карманов. Что сказать? Форма. Традиция. Не зря же говорят, что Россия стоит на трех китах, а флот - на традициях!
- Докладывай, родной! - укоризненно качает смеющейся головой ротный.
- Товарищ командир! Из отпуска прибыл! Замечаний не имел! - бодро докладывает матрос.
- Не женился?
- Бог с вами, - Паша, расправив зубы, дергается и чуть не перекрещивается.
- Молодец! Правильно понимаешь жизнь! Это хорошо, что не имел замечаний. Ну, дорогой, рассказывай, как провел отпуск.
Вид у Паши после отпуска ещё тот - бескозырка на мозжечке зацепилась за остатки мозгов. Ремень висит в районе детородного органа. Фланка с синим гюйсом, вылезшая из-под ремня создает впечатление, будто Павла таскали по поезду за его мужское естество.
- Ну, что можно доложить? Отдохнул хорошо и интересно, - забывшись, что он в кабинете ротного, матрос развязно оперся о косяк двери. - С девчонками со своей школы близко «пообщался». Растут пацанки! - парень начинает рассказывать, как живут на гражданке, хотя имя этой гражданки не называет. - Своих ребят видел, этих «пиджаков» службы не нюхавших. Показал им, как надо любить Родину!
- Вот и ладненько-сладенько! - командир словесный понос матроса прерывает. - Давай повтори «заход в базу» с начала, как я тебя учил. Заправься, подтяни ремешок, поправь бляху. Бескозырку одень, как положено - на три пальца над бровями. Не забывай, форма - зеркало души! Выплюнь изо рта теннисный мячик и доложи нормальным командным голосом, - ротный командир делает педагогическую паузу, дающую понять подчиненному, где он находится и продолжает. - Вспомни, что ты матрос военно-морского флота, а не какой-нибудь там гражданский штафирка!
Отпускника смывает из кабинета как окурок в писсуаре. В коридоре парень заправляется, плотно обертывает форменкой бедра и убирает складки с накаченного пресса на копчик, чистит ботинки - «хромачи». Причесывается, поправляет помятый поездными подушками синий гюйс с тремя белыми полосками по краям. Подтягивает ремень. Осматривается по сторонам, помня святую заповедь моряка: «Оглянись вокруг себя - не «имеет» ли кто тебя!» и стучит в дверь врат рая. Снова докладывает.
- Молодец! Можешь, если тебе хорошо вздрюкнуть! - командир искренне доволен. - Теперь, Паша, руку четко к височку подними. Локоток сделай под девяносто градусов к палубе, пальчики на ладони соедини, а то они у тебя растопырены, будто ты ими где-то у старшины ковыряешься\», - говорит флотский педагог, улыбаясь в Устав. - И повтори всё с начала, чтобы я больной печенью почувствовал, как ты соскучился по флоту!
Паша сглатывает слюну и переводит взгляд на окно, где продолжает движение лето. Башка у него чугунеет, глаза стекленеют, ноги наливаются свинцовой свежестью, и розовые воспоминания об отпуске начинают меркнуть как Алые паруса на горизонте. Опять крутой разворот на сто восемьдесят градусов, выход из кабинета. Снова очумелое гляденье в зерцало жизни с одной мыслью - «Ну что этому замшелому кнехту еще надо?» Парень в изнеможении поправляет гюйс на фланке, словно девушка, поправляющая шлейку лифчика, и делает очередной заход в «базу».
- Уже лучше. Но! - тут командир опять делает проникновенную до мозжечка матроса «воспитательную» паузу и выдает, будто топором по фаберже ударяет. - Надо все повторить снова, закрепить достигнутое!
Паша, как человек, наевшийся до отвала дерьма, очумело все начинает повторять снова.
- Молодец! Нечего сказать! - командир приветлив и невозмутим, как пол часа назад. - Теперь еще пятнадцать раз и.... на зачет! - есть на флоте командиры, которые могут «воспитывать» без внутренней злобы. - Можешь меня не благодарить!
На седьмой раз «захода в базу» Паша с вывернутыми наизнанку коленками уже забыл, что был дома, радовался жизни и что «где-то, где-то, где-то - есть женщины и лето». После успешной сдачи «зачета», с деревянными ногами как у Буратино моряк понял - отпуск закончился. Начались яркие, полные счастья и радости служебные будни.
|
