В доке
Док - поистине тяжелое испытание для экипажа подводной лодки. Чистка корпуса, чистка топливных цистерн, балластных - все ложилось на плечи экипажа, не считая прочих поломок.
Но больше всего травилось моряков при покраске цистерн. Травилось ежегодно по одному и по несколько человек сразу - только успевали приказы по флоту зачитывать. Вообще моряков не жалели: ни одежды подходящей, ни средств защиты не было. Я не считаю «лепесток», эту тряпку, что прикрывала нос и рот. Заколотить бы ее в глотку флотскому начальству, которое только и считало, во сколько обходится день в доке для государства, даже молока забывали налить во флотскую кружку, все экономили на моряках. Моряки работали за отпуска: только на своем горбе, за счет своего здоровья и съездишь домой, увидишь родных, а может, любимую, если есть она. А сколько их в доке пропито - не счесть, и объявленных, и необъявленных отпусков.
Ларионов, он же Лариоша, попался дважды. Первый раз совершенно случайно был обнаружен проходившим мичманом с подводного корабля, который грубо разбудил его пьяного, за что и услышал ряд «лестных» слов. Я не могу их повторить, но мичман прибыл к нашему начальству и попросту доложил все как есть. Второй раз моряки пытались скрыть Лариошу, тащили его пьяного через все отсеки в седьмой отсек. А он тяжел был невероятно, хотя и ростом невелик: пьяный-пьяный, а пришел в себя, всех выматерил и пошел сам. «Ну и Лариоша, ну и сволочь, столько протащили его», - удивлялись товарищи, и, конечно, попался начальству.
А ведь работал как лошадь, себя не жалея, все руки его потрескались от грязи и холода. Стоял ноябрь месяц. Воду и грязь из цистерн черпали, чуть ли не руками. Сами были чернее сатаны, даже анекдот случился, только из жизни этот анекдот. Приходит друг. Искал Лариошу А. Н., они когда-то учились вместе в учебном отряде, и спрашивает у Лариоши: «Ты не знаешь такого?» А у Лариоши одни зубы блестят, сам черный от грязи, как уголь. Рабочая одежда: тряпье тряпьем, да еще и ботинки дырявые. Вместо пилотки на голове тряпка. Только что из цистерны вылез, туда хорошую одежду не одевали. Про руки я уже говорил, только цыпок на них не хватает.
А тому хоть бы что, смеется: «Уехал домой твой Лариоша, тебе кланяться велел, сала обещал привезти и самогона - жди».
Вот так иногда бывает, только мамы не все знают о детях своих, может, и правы, что боятся своих детей от себя отпускать. Пусть лучше не знают всего. Отравился Лариоша в цистерне. На всю жизнь запомнил уравнительную цистерну № 2 - такое не забывается никогда. Как опьянел он от краски, сам не заметил, всего-то и осталось две шпации докрасить (расстояние между шпангоутами). А Лариоша уже воевал в цистерне: бегут немцы, стреляют по нему из автоматов, и он стреляет в ответ из пульверизатора с краской, казалось, что автомат в руках – тащится моряк, как заправский токсикоман.
Но вовремя окликнул его матрос, что обеспечивал работу, нельзя в цистерне одному работать. Пополз Лариоша на выход, видно, еще теплилось сознание в нем. Кое-как вылез под днище лодки, оперся на леса, что возвели вокруг лодки, сорвал респиратор и долго тряс головой. Сутки не спал вообще, хотя первое желание было только спать, спать. Что передумал - и сам не помнил, все какой-то бред был. Отпаивали его молоком. А доложить по инстанции побоялись, ведь это ЧП на корабле, а их и так хватало.
Начнутся комиссии разные и прочие вытекающие неприятности. Обошлось все без смертельного исхода и ладно. Попутно простили Лариоше его прегрешения, а отпуск отложили до следующего дока, может, еще и заработает он, если повезет, конечно, но шансов очень мало. Лариоша смотрит на всё проще, - наливай!
6 декабря 1993 г.
