Журнал, указка, мел, очки. Глава 6

После роскошного скандала  с угрозами развода и с различными ультиматумами мой муж наконец-то засопел рядом. Устал кричать. Я вроде бы тоже придремала, когда мою голову внезапно прорезала страшная мысль: Кондрат!
Опившийся сивухи пьяный парень  дрых на втором этаже школы, и до утра с ним могло случиться всё что угодно: он мог захлебнуться рвотными массами, мог умереть от отравления суррогатом,  мог… впрочем, и двух первых предположений вполне достаточно. Моя отнюдь не бедная фантазия мгновенно подкинула мне красочный портрет загнувшегося с высунутым багровым языком Кондрата и крупные заголовки газет: «Учительница русского языка до смерти замучила ребенка во время написания экзаменационного сочинения!»  Я живенько представила себя на скамье подсудимых, мою рыдающую мать, изукрашенных татуировками сокамерниц...
- Милый, - толкнула я в бок любимого мужа, - заводи автомобиль: мне нужно срочно в школу!
Только в бессонном исступлении я могла отважиться на такое кощунство, и тут же поплатилась за это львиным рыком властелина своего семейства. Самый вежливый из выданных эпитетов звучал примерно так: «В «дурке» куда поместят всех малахольных учителей, ты будешь несомненным лидером!»  После чего благоверный повернулся на бок и мирно задремал.  Он всегда так делает после наших скандалов. Спит крепким сном человека, чья совесть совершенно чиста, а я мечусь и принимаю валерьянку.
Делать нечего. Мучиться до утра кошмарами и бессонницей я не имела никакого желания. До рассвета оставалось около двух часов, когда быстрым шагом я вышла из дома.
Вокруг меня царила душная июньская мгла, которую отнюдь не смягчал гул многочисленной мошкары, страшно обрадованной таким подарком и поэтому радостно сигнализирующей своим товарищам: «Летите скорее сюда, здесь еда!» Где-то чистил горло то ли засыпающий, то ли наоборот проснувшийся соловей, а под ногами деловито шмыгали спешащие по своим таинственным делам кошки.
Вообще-то, идти до школы мне где-то три четверти часа, но пробираюсь я к месту работы местами малообитаемыми, изобилующими всяческими кочками, рытвинами да ухабами, где и в голову никому не придет повесить фонарь. Можно идти по асфальту, но тогда дорога займет раза в два больше времени. Бояться в наших заповедных местах мне особо некого, потому что, как говорится, тут меня каждая собака знает, но шагать в полной темноте мимо спящих особо сладким предутренним сном домов всё-таки было неуютно.
Мне казалось, что мои шаги по громкости сопоставимы только с танцами на барабане, о которых так задорно пел певец в моей юности. Я громыхала каблуками как подкованный жеребец, будя всю округу и приводя в смущение придремавших было псов. Но собаки, пару раз неуверенно гавкнув, мирно укладывали морды на лапы и погружались в сон. На небе сияли неправдоподобно огромные звезды, и у меня создалось стойкое ощущение, что  в этом мире я одна.
Однако после сорока минут аллюра  мир вокруг предрассветно посерел, и я в ужасе заметила, что вдоль дороги, по которой я столь отважно вышагивала, двигаются какие-то таинственные молчаливые тени.
Кто они, куда так целеустремленно направляются? Лоб покрылся испариной, и противно заныло сердце: неужели оказалась у врат параллельного мира? Ведь я видела это таинственное явление, а вот теням не было до меня никакого дела. Они меня в упор не замечали!
Загадка космического масштаба разъяснилась, когда я поравнялась с домом бабы Дуси - известной торговки самогоном в наших краях. Оказывается, именно её дом был целью этого молчаливого паломничества. У высокого крыльца собралось мучающееся утренним похмельем самогонное братство. Стояли тихо, почти не шевелясь, и взирали на крыльцо с такой же голодной надеждой, как давно не евшие  дикари на жирного миссионера. Я протопала сквозь сборище, вызывающе цокая каблуками, и уверяю, что ни одна живая душа не повела в мою сторону даже бровью, как будто я была нереальнее тумана.
Школа возникла в поле моей видимости,  когда нежно багряная полоса на востоке возвестила о рассвете. Деловито морща лоб и размышляя при помощи каких уловок стану будить дядю Петю, я завернула за угол, а там…
Дядя Петя, Лось и Кондрат сидели на скамье у входа в школу и  мирно вели беседу, крепко сжимая в руках по граненому стакану. Не надо было иметь большого ума, чтобы опознать его содержимое. Огромное облегчение снизошло на мою душу, и я было рванулась назад, но противная шавка Жужа и тут не подкачала. Едва завидев мой силуэт, она так разлаялась, как будто страшная беда грозила не только её алкоголику-хозяину, но и всему человечеству в целом. Грозно помахивая огрызком хвоста, это недоразумение обнаглело настолько, что устрашающе рыча, кинулось мне под ноги. Собак я не боюсь, но кто знает: может псина, как и дядя Петя находится в перманентном  приступе белой горячки?
- Жанна Ивановна?
Очки Лося с удивлением уставились на меня.
- Я кошелек с деньгами в кабинете забыла, – мгновенно сориентировалась я.
- И много денег? – с обидой на злую судьбу горько осведомился дядя Петя.
- Достаточно, – холодно огрызнулась я. - Кондратьев, что вы здесь делаете?
Глупый вопрос, конечно. Но учителям, что греха таить, не дают покоя лавры инквизиторов, и мы постоянно грозно осведомляемся: где, почему и зачем бывают наши ученики? Просто проклятье какое-то.
- Не знаю, - между тем простодушно ответил Кондрат, с сожалением нюхая пустой стакан, - я это… в общем…  короче, проснулся почему-то в классе, а Жужка мне в ногу носом тычет.
Ясное дело скотинка норовила возле такого привлекательного объекта ещё кучку оставить.
- Я хоть экзамен-то сдал?
Вопрос ребенка застал нас врасплох. Ох, как же мне хотелось на этот счет откровенно высказаться, но Лось оказался мудрее.
- Сдал, конечно, – отечески похлопал он его по плечу. - А как же иначе? Такие парни как ты нужны стране.
Опять же, забегая вперед, доложу, что стране Кондрат понадобился в роли дважды осужденного. В первый раз не знаю за что, а во второй раз он сел за изнасилование. Больше ни на что не пригодился: времени между отсидками не хватило.
Не помню уже подробностей процесса, но мы случайно встретились на улице, когда над ним ещё только нависло обвинение.
- Ну, что за шмара, Жан Иван, - горько жаловался он мне, - в честь чего я её насиловал бы, когда она мне раз десять и так давала. Вот сука!
По-своему Кондрат, конечно, прав. Только сдается мне, что как и в случае с сочинением, он опять-таки ничего не помнил. Да и его подруга, скорее всего, также страдала пьяной амнезией, и кто кого насиловал в ту ночь, можно будет узнать только на Страшном суде. У российской же Фемиды и без того дел по горло, чтобы вникать в столь деликатные подробности бытия нашего доморощенного Казановы, вот и осудила она нашего мальчика по полной, исходя из имеющихся данных. А не всё коту Масленица!


ОБ УЧИТЕЛЯХ И ДЕТЯХ.
Сколько я себя помню, взрослые вечно ворчат, мол, молодежь-то какая пошла: ничего святого, оболтусы какие-то, хамы и бездельники. Вот мы были!
Да такими же и были. Ничего в этом мире не меняется кроме никчемного антуража. Мы сидели, заткнув уши наушниками возле магнитофонов, они сидят у компьютеров, а моя бабка на хуторе на балалайке играла. И в первом, и во втором, и в третьем случае все развлекались в меру  возможностей, которые предоставляла данная эпоха.
В годы моей юности молодежь с ума сходила по мотоциклам, сейчас в основном колесят за рулем автомобилей (что, кстати, гораздо безопаснее). Также влюбляются, также выходят замуж, также обзаводятся домом и начинают в него впихивать то, что требует современный уровень жизни. Ничего не меняется!
Дети отнюдь не ангелы, с ними может произойти абсолютно всё: и врут, и крадут, и пакостничают, и дерутся, но они все-таки нормальные дети, а не скопище циников-монстров с цементными мозгами и словарем олигофренов, какими их зачастую показывает российский кинематограф (допустим в своё время широко обсуждаемый фильм «Школа»). Зачем же вы так о них? Современные подростки имеют и свой кодекс чести, и свои представления о добре и зле. Пусть не такие как у взрослых, но позвольте: давно ли мы сами стали такими умными? Разве не обжигались, разве не творили откровенные глупости?
Правда, бывают иногда такие дети! Штучный товар, попадающийся раз в жизни.
Вообще-то, жестокость к себе подобным в частности и ко всему миру в целом свойственна детям. Она у них из-за недостатка жизненного опыта и вполне здорового детского эгоизма, но иногда нетерпимость к себе подобным доходит до абсурда и приобретает уродливые и безобразные формы.
Был у меня один такой ученик, о котором даже двадцать лет спустя не могу вспоминать без дрожи. Когда он впервые пересек порог моего класса, я посмотрела на маловыразительную веснушчатую физиономию со странными застывшими глазами и почему-то сразу подумала: «У этого паренька «большое» будущее! Если не в дурке, так в тюрьме» и надо сказать, что Максим Головлев за все годы обучения ни разу не обманул моих ожиданий. Что он творил! Будучи физически очень сильным, беспощадно избивал всех, кто только попадется под руку. Дети и с сотрясением мозга в больницу попадали, и руки он ломал, но мы ничего не могли поделать, потому что его мама занимала в этом вопросе несгибаемую позицию.
- Это ребенок, - напирала она нехилой грудью на педагогов и родителей, - а между детьми всякое бывает. Подрались, помирятся, они Максика сами провоцируют.
Врал он как дышал. Допустим, сочинил байку, что наша пожилая учительница математики Римма Павловна так щипала его и выкручивала кожу, что у него появились синяки. Наглая матушка дошла до зав. районо с этими синяками.  Римма Павловна потом плакала в учительской, рассказывая, как её унижали и оскорбляли господа Головлевы, заставляя просить прощения за то, чего она не делала. А юный мерзавец после этого совсем обнаглел:
- Если вы, Жан Иван,  «два» ещё раз поставите, я всем буду рассказывать, что вы мне руки выкручиваете!
Всем доставалось.  На моих уроках Максим забивался под парту и жил там отдельной от класса самостоятельной жизнью,  повизгивая или выкрикивая оскорбления в адрес окружающих. Остальные дети опасливо косились на парту. И так целых пять лет. Родители и педагоги писали жалобы во все инстанции, несли заявления в милицию – всё без толку. Тогда во главе нашего районо стояла настоящая «Кабаниха» – асфальтный каток, а не баба, но связанная с Головлевыми каким-то родственными связями. Так вот она задолго до появления ювенальной юрисдикции ввела её в нашем отдельно взятом районе.
- Ест на уроке? Пусть. Может, ребенок голоден?
- Сидит под партой? Значит, так ему комфортнее воспринимать информацию!
- Не ходит в школу? А сколько вы выездных педсоветов провели у него дома? Приходите в дом ученика к семи утра, проследите за тем, чтобы он поел, собрался в школу и за руку приведите его в класс (от автора - ни слова преувеличения!)
- Обзывается, кроет всех матом? Ребенок должен выплеснуть негатив. А вы должны создать ему благоприятную психологическую среду!
- Снял посреди урока штаны? Он жаждет вашего внимания!
И т.д. Зато, когда Максимка наконец-то окончил школу, его родители очень шустро примчались к нам и потребовали правдивую