Громов так и не успел понять, как это случилось. Вечер как вечер, сидели все, ужинали, чего-то вдруг опять тявкнула эта ..., он было собрался ответить, ... как вдруг сдавило голову, застрял кусок в глотке, воздух испарился, а в окне земля с небом медленно, не спеша поменялись местами...
Мелькнули перекошенная физиономия тещи, вмиг вытянувшееся лицо благоверной, разинутый в жутком крике ротик младшенькой и ...все!
Громов свободно повис в серовато-белесом пространстве, не чувствуя ни ног, ни рук, не тела вообще. Да и пространство это он не видел, а скорее чувствовал.
- Вот и все! - пронеслась вслед за телом последняя мысль. - Вот и кирдык...!
За пропавшее тело он не переживал. Не за что там было убиваться! Тело "жирного пингвина" - так отзывалась о нем теща. Внешность Громов свою недолюбливал смолоду, уж больно грубовато был сработан, видать не в духе оказался создатель в тот пасмурный денек.
Зато с головкой все оказалось в порядке. Да и руки произросли откуда надо, не как у многих других. Женился на столичной красотке, умной, образованной, из хорошей семьи. Все бы ничего, вот только теща - мать ее, уж больно правильной была. Как ей самой казалось!
Успешно спровадив пару законных в лучший из миров и накапав в прокуратуру на последнего, уже гражданского, отчего тот уж третий год в бегах..., она сочла себя достаточно опытной по жизни. Филфак и два свободных языка удручающе стойко поддерживали это ее неистребимое желание поучать всех и вся!
И некому было подсказать вовремя, что только дураки так любят всех учить, это их неотъемлемая черта. Основной критерий дурости, так сказать! Но ведь чтобы понять, что ты дурак, надо хоть на минутку стать умным и взглянуть на себя со стороны. Но теще и этого не дано. И никакие образования с языками здесь не помогут. Или умный, или дурак! Это уж как Бог дал!
Но даже в Бога теща не верила. Атеисткой была, прости Господи! И дочку такой же сделала, и к внучкам уже подступалась.
Громова, так просто не замечала, искренне считая его неким темным пятном, случайно образовавшимся на их с дочкой светлом пути. Случайно и ... временно!
Громов поначалу отмалчивался, мыкался по углам опостылевшего дома. Потом научился угрюмо отшучиваться, приводя тещу в еще большую ярость. Ей и в голову не приходило, что кто-то еще кроме нее бесценной обладает чувством юмора. В том смысле, конечно, как она это чувство понимала!
Потом Громов стал огрызаться, а в последнее время и просто... посылать. Однажды так и сказал: спокойно, вежливо и культурно, без мата:
- Пошла ты в ... жопу, тварь облезлая!
Головой отвечая буквально за каждое сказанное при этом слово.
После чего теща на время примолкла, достойно оценив видимо филологические нюансы произнесенного.
Так они и жили. Чувство несправедливости со временем переросло в неприязнь. Довольно скоро неприязнь стала "острой", а дальше и ... ненависть не надолго задержалась!
И если кто-то до сих пор верит, что от любви до ненависти один шаг, тот здорово ошибается!
Там много шагов... всяких!
Ненависть - интересная штука. Она всегда направлена не столько на объект этой ненависти, сколько на самого ненавидящего. Объект может ни о какой ненависти к себе даже и не догадываться. А вот того, кто ненавидит, ненависть буквально пожирает. И не от случая к случаю, не волнами, а постоянно, то есть просто...всегда. И ничего с этим поделать невозможно.
Теща ни о какой ненависти к себе и подумать не могла, ведь зять должен быть ей вечно благодарен за такую дочку. Да и жили они в квартире того последнего, гражданского...! Своей-то Громов так и не поимел, 90-е нагрянули! Какая уж тут ненависть. Только безмерная благодарность, почитание и обожание.
Громов просто иссыхал на глазах от мучивших его каждую секунду чернее черного мыслей и чувств. И искренне боялся рехнуться на этой почве. Однажды он заперся среди ночи в туалете, с содроганием переживая только что увиденный сон, где он, прямо как Раскольников...топором ненавистную, потом расчленяет пилою ржавою, заматывает в десяток окровавленных пакетов и развозит тайком по мусоркам. И ведь не уходил тот сон, как обычно бывает, а как раз наоборот - яркие и сочные картинки услужливо вставали перед его воспаленными глазами еще спустя несколько дней после той страшной ночи.
Громов знал из умных книжек, что нашему мозгу всё равно: делаешь ты что-то наяву, или только думаешь об этом, или это просто сон. Для мозга - это все ОДНО и ТОЖЕ! Громов искренне в это верил, и так же искренне боялся за себя, и за семью! И за тещу, кстати! Может быть, за нее - в первую очередь!
Но ничего не мог с собой поделать. Ведь предмет своей ненависти он был вынужден наблюдать каждый день! А вся деятельность, слова и поступки этого предмета только бесконечно усиливали сие страшное чувство. Он ненавидел в ней все: как она ест и пьет, как ходит и сидит, как щелкает пультом беспрерывно, как болтает по телефону. Ненавидел всю, от волоска на голове до кончика мизинца на ноге! Вот как бывает!
Одно время Громов хотел переехать с семьей в другой город, даже вел переговоры с одним провинциальным предприятием, им нужен был зам. главного инженера. Но посидев там с полгода в командировке, понял, что расстояние для ненависти вовсе не помеха.
Эта была самая настоящая страсть, одна из тех древних и тайных страстей, навязанных человеку самим дьяволом. А простому смертному с сатаной тягаться трудно. И это Громов, как человек верующий тоже понимал.
- Молись, сын мой! Только молитвы...! - больше по-привычке советовал ему знакомый батюшка. Он всем так говорил. И праведникам и бандитам. Но и молитвы не помогали. Даже стоя на коленях у алтаря Громов "видел" искаженную злобой до боли знакомую физиономию. А иной раз чудились и едва заметные пара бугорков на ее аккуратно прилизанный головке. Это были точно проделки рогатого, Громов здесь уже не сомневался.
****************************************************
Но, теперь-то все! Кончено! Все прошлое осталось ТАМ! И счастливое, и ненавистное! То ли внизу, то ли вверху, то ли где-то сбоку. А здесь тишина и покой. И это навсегда! Ведь здесь времени нет! Это глупые людишки придумали себе, что год их жизни равен одному обороту Земли вокруг Солнца.
А здесь - Вечность!
Громов хотел как раньше, в минуты редкого блаженства потянуться всем телом и зевнуть от души. Но не получилось, нечем было ни потянуться, ни зевнуть! Тела нет, мать его! Там ... валяется! А потом вообще закопают, а то и сожгут!
Уж теща не упустит возможности сэкономить.
И вдруг перед ним возникла сама... теща. Это был не экран или монитор, и не кино. Это была реальная теща, правда чуть в дымке какой-то. И так близко, что можно было потрогать. Дык ... нечем же! Он ее и не видел, поскольку глаз нет, она находилась словно внутри него, была неотъемлемой его частью.
Теща сидела в своем любимом кресле, живая и невредимая, полная сил и здоровья, и щебетала с заклятой подругой:
- Ну вот теперь я вздохнула свободно! Нет этого идиота, подох проклятый, наконец-то. Я уж думала не дождусь. А Светка-то как рада, прямо порхает вся. И девчонки не грустят. Избавились!
Громов, точнее то, что от него осталось "смотрел" не отрываясь. Не было возможности закрыть глаза и заткнуть уши. Невозможно было выключить изображение или перейти на другой канал. Надо было просто ждать, пока Это закончится. Но Громов знал, что времени здесь нет, здесь все - навсегда. И картинка эта вечная!
Только сейчас он стал осознавать, где находится. Это был не рай! Отнюдь. И не что-то посередине. Это был Он. АД!
Никаких кипящих котлов с голыми красотками внутри и чертей с вилами. Только... теща и ненависть! И это было гораздо страшнее, потому что...правда!
Картинки сменялись сами собой.
Вот теща, улыбающаяся и счастливая выбрасывает на помойку его любимые вещи: мелькнул спиннинг, свитер, который он носил уже лет десять. Следом летит маленькая любимая его сковородочка, на которой он готовил себе яичницу с помидорами по утрам...
Вот она втюхивает внучкам, чтобы не грустили об отце, он этого не стоит. Скоро у них будет новый папа, не чета тому прошлому: богатый, солидный, будет дарить им подарки и возить в разные страны...
Вот толкует дочке о одном "интересном мужчине", с которым надо бы познакомиться. И неплохо бы пойти в Загс, вернуть себе, девичью фамилию. Да и девочкам поменять - Горностаевы... это тебе на какие-то Громовы...
Вот, всё же не решаясь выбросить, прячет в дальний угол потрёт его усопших родителей. Чтобы ничего здесь больше не напоминало об этом...недоразумении по фамилии Громов..
Вот снимает с вешалки шубу дочери, на которую Громов зарабатывал ночами на разгрузке вагонов, и будто ненароком запихивает в самый низ, вместе со старой обувью...
Вот отдирает обои, наклеенные им, перестает поливать цветок, подаренный молодым еще его мамой, аккуратно перевязывает бечевкой стопку невзрачных эскизов, что он по молодости пытался малевать - на дачу, надо же чем-то печку растапливать...
Да ... мало ли дел по дому у расторопной тещи...!
- Хорошо еще, что не грохнул тогда, как в том сне! - неизвестно чем подумал Громов. - Тогда бы вместо нее тут сейчас окровавленные куски крутились перед носом. Пусть хоть так...!
Ад!
Только сейчас Громов осознал что это такое на самом деле.
Там, при жизни можно было хоть что-то предпринять: уйти на съемную, уехать на край света или попытаться как-то договориться, примириться! Ну даже покаяться, попросить прощения, человек же она в конце концов, женщина даже.
Замуж ее выдать, наконец! Вон сосед который год пялится!
А сейчас это невозможно по причине отсутствия всего того, на чем можно было уйти или уехать, чем можно договариваться и на что вставать при искренним раскаянии. Ничего этого уже не было! И сделать ничего нельзя.
- Зачем она так!? - неудомевал Громов. - Ну ведь помер я уже! Нет меня! Зачем уж так-то, издеваться прямо над мертвым...!?
- Это не она! - произнес кто-то тихо и грустно внутри него.
Бесполезно было выяснять кто это или что это!
- Как!? - колыхнулась Громовская субстанция, безвольно висящая в пространстве.
Теща на картинке перестала мельтешить и застыла на месте.
- А кто же...там!?
- Не она! - повторил голос. - Ее после тебя...сразу в "скорую", инфаркт, обширный, на грани сейчас...!
- А кто... же...там, на картинке!?
- Ты! Мысли твои, ненависть твоя...!
- Я...!? ... А как это, ... убрать нельзя? Ну... выключить... или как!?
- Нет!
- Никогда?
- Никогда!
- Это .... ад...?
- Ад!
