Взявшись теперь за труд записать для Вас, чем обернулась береговая линия, отложу ряд необязательных дел. Экипаж, мыльный от скитальческих жидких милей, не обнаружил и капли разительного подобия наследственным судовым апокрифам, пальпируемым вечерне днями подготовительного периода в укрытиях скромных углов кают или уют-компаний. Твердь случилась измята, искомкана и изнасилована одним и тем же приступом океана под сводами сводящей с безоблачного ума воронки медленного вращения звездных и черных бездн. Бывало, в письменной пересылке, мы - я и Вы, но чаще, наверное, Вы - упоминали луну и ее блуждание, и безразличие в смене лиц. Посмотрите же сейчас в сторону и иначе. Отдайтесь условности этих - некоторых - секунд, это не загородит вечное ни на один ноль. Вообразитесь хаотическими минералами скал и диссонируйтесь когнитивно, когито, эрго и оттого, как на каменеющем глазу одинаковыми двадцативосьмидневными пунктирами матовое небесное зеркало стечет странно прозрачным червеобразным нечто - неуловимо. Однако, Вы возразите, разве не все из звезд, на момент непосредственной представленности, материальны в расхожем, поспешном смысле. Действительно, отдельные удалены за порог своих сроков и появляются на ночную смену уже умершими, обессмысленно рассыпая сверху пустой, как беседа соседей, свет. Скорее всего, пора. В дискурсе детектива такого же рода участи подвержен кто-то из пока еще шести обитателей расшатанно штормящей бадьи. Перечисляя (ведь числу праздно присуща черно-белая чистота отточенного серого карандаша, взятого нами из банки на подоконнике для обрамления прозы): всматривающегося впереди, четверых угловатых черпателей, заскорузло и потно возящихся возле уключин, палубной палой черни, короче, и того на корме, коему вменена обязанность осклизлой рулевой рукояти - а сейф с читырнадцатью миллионами паллиативов валютных ценностей бессмертен уже потому, что ничего не знает об этом. Один выхватит жребий наспех оживить письмена жертвенным приношением самого себя в смерть. Я запускаю карусель барабанного образца, а после приставлю ствол к твоей голове. Сейчас тебя засосет в слив. Дыхание выпадет из совпадения с воздухом. Сердце начнет настаивать на чем-то отвлеченно своем и забудет о ритме, паузах и кислороде. Но за пределами тела уже вибрируют в окружающем облака. Судите сами. Квазар маяка присутствует фантомно, затерявшись в синкопе и распадаясь до феномена, не пригодного в затее высадки на незыблемое. И - гавань отсутствует. То есть, ее нет. Повсюду фонтанируют взрывы зеленой и белой пены. Надежда припарковаться прочь из панорамы воды со вкусом морской горечи выпадает из планов на сегодня в слова ну вот и все может быть, либо в их щели. Грохот растет навстречу шести избледнешим лицам, которые все более смотрятся, как одно. Мы вяло лавируем, как бы передумав, обратно в осточертевшее. Потом бессилие затапливает коллектив, и, помимо того, прилив в полной гиперболе под магнитом половины луны, астероид ей в пыльную бочину. Деваться некуда. Кто-то кричит. А, это я. Так, наверное, даже лучше, не так глупо, как предпоследним. Так хуже, вода в легких. Больно, но уже не так страшно, но больно очень. Нет, уже не так. Не меня. Меня не было.
- Так. Ты это, - говорит. - Ох_ел находиться здесь?!
Я вообще ничего не понял. Стоит в метре от меня, едва открыв дверь.
- Сам пошел нах_й отсюда.
У меня в руках кастрюлька с кипятком, я только с печки снял. Попил, бля, лао лу чуня.
- Я говорю, - а сам смотрит на кипяток, - на выход. Ты. Ты не понял?
И руку такой за спину. Короче, я выливаю кипяток ему на лицо. Он сначала стоит. Замер, как будто не верит. Потом падает. На колени, на живот, перекатывается на спину. И начинает разговаривать. И не кричит. Ты такое видел когда? Плачущим голосом, тихо. Уговаривая кого-то:
- Нет. Нет, не это. Это другое.
Я же вижу, у него глаз уже нет - белая пленка на роговицах. Сварились.
- Бл_дь, но сказали же эта дверь. Зачем так со мной.
А кожа уже пузырится. Болевой шок, понятно. Достаю ствол, короче. А мозг у него в последний раз оглянулся внутри себя. А там и нет ничего. Наверное, поэтому он, наконец, закричал. И завыл. Еще обоссался. Ноги затряслись, пена какая-то изо рта полезла. Ну, мне надоело. В голову я его, прямо в это вывернутое наизнанку лицо. А у меня же вот, только этот калибр.
- Пи_дец. И где теперь голова?
- Все. Нету ее.
- Ты хотя бы запомнил?
- Откуда? Свет из коридора. Это сейчас все включили.
- Опознавать за_бемся.
- Ну извини.
