Детская площадка детства у всех наверняка была разной. У кого-то хилые песочницы, у кого-то советские горки-ракеты, у кого-то – деревенские заборы и сараи.
Но нам было мало и того, и другого, и третьего. Воображая себя героями боевиков мы забирались в заброшенные катакомбы, покоряли крыши недостроек и застывшие под похоронный марш строек девяностых, огромные стреловые краны.
Представляя себя исследователями-путешественниками, мы пересекали городские районы, посадки, озёра и реки, поднимались на терриконы, удаляясь от мест обитания установленных родителями, на немыслимое расстояние и возвращались безнадёжно уставшими, но счастливыми.
Воображая себя историками и археологами, мы откапывали в земле страшные вещи, некоторые из которых напоминали снаряды Великой Отечественной, а некоторые, мог бы поспорить, не прочь были бы заполучить и американские шпионы.
Мы знали тысячи и тысячи мест, где можно подкрепиться овощами и фруктами. Мы твёрдо знали, что за чем поспевает, и когда наступали периоды физически съесть ещё незрелые плоды. Могли не задумываясь найти в округе около десяти источников питьевой воды, не заходя домой и не покупая её.
Перевыполняли планы Ленина и Энгельса по сдачи макулатуры, металлолома ради денег на жвачку или что-то ещё.
Это детство было ужасно опасным, но оно нас закалило. В нём было полно безрассудства, но оно сделало нас мудрыми. И если бы мне сказали, что отправят обратно в прошлое, то не думаю, что стал бы что-то менять. Это была самая лучшая пора, и самая замечательная площадка моего детства.
