Вступление
Когда я, еще мальчишкой, прочитал роман А. Дудинцева «Не хлебом единым», он меня поразил до невозможности и я всерьез поклялся перед самим собой никогда не быть изобретателем – слишком уж неблаговидной была показана роль изобретателя в советском обществе. Хотя потом, когда сам стал изобретателем, понял, что этот роман Дудинцева является абсолютнейшей клеветой на наше советское общество, в котором изобретательство всячески поощрялось.
Но прошла время и я стал этим самым изобретателем, причем, даже «Заслуженным изобретателем СССР», автором ста с лишним изобретений. При этом, изобретателем стал совершенно случайно и не ставя перед собой подобных задач. Просто, моя жизнь так развернулась, что мне случайно, ни с того, ни с сего, пришлось заняться «проклятой» изобретательской деятельностью. «ПрОклятой и проклЯтой». Потому что оказалось, что эта моя личная изобретательская деятельность вызывал сильнейшую неприязнь у окружающих меня на работе людей.
Что это за явление такое в нашей жизни, изобретатель? На мой взгляд, ответ прост: изобретатель, это тот человек, который видит окружающий нас мир не таким, каким его видят обычные люди. Почему не таким, это неизвестно. Но не таким. И все тут! Поэтому изобретатели всегда вызывают у обычных людей чувство недоумения, раздражения, дискомфорта и даже тревоги за самих себя. И любой изобретатель для коллектива, словно гвоздь в ботинке – всегда раздражает. Если не сказать еще посильнее – бЕсит!
-- Ишь ты, умный какой нашелся – по своему мир видит! Мы – не видим, а он видит…
Ату-у-у его!
Я этого не знал и не понимал, потому что никогда не влезал во внутренние дрязги и внутренние разбирательства любого коллектива, где мне пришлось работать. А ведь для многих членов коллектива, если не для большинства, именно эти дрязги и были основным полем деятельности в их профессиональной работе, неким способом самоутверждения или отвоевывания своего места под солнцем в коллективе.
Спросите, к чему я все это? А вот к чему.
Недавно я случайно столкнулся в нашем городе с бывшим своим начальником по работе на «Электростальском заводе тяжелого машиностроения», работавшим еще до развала Союза в ранге заместителя Главного Сварщика «ЭЗТМ», Шиндикова Александра Сергеевича. Не виделись мы лет, наверное, пятнадцать. Если не больше. Друг к другу мы относились неплохо и решили прямо сейчас отметить свою эту встречу в каком-нибудь питейном заведении города.
Я позвонил жене по мобильнику, чтобы она зря не беспокоилась и мы зашли с ним в ближайшую забегаловку под названием «У Степаныча». Взяли бутылку коньяка, закуску кое какую и хорошо посидели до самого вечера. Наговорились от души. Поговорить нам было о чем. Потому что свою изобретательскую деятельность я начал именно под его руководством и по его инициативе. Он был заместителем Главного сварщика по новой технике, а я именно этой самой новой техникой в сварочном производстве завода тогда и занимался в ОГСв под его руководством. Точнее, начал заниматься именно с ним.
Изобретатель по должности.
Это было в молодости, когда я работал на заводе ЭЗТМ города Электросталь. Мне тогда пришлось по ряду семейных причин уйти из цеха сварных металлоконструкций или из ЦМК, где я работал старшим мастером на заготовке. И ушел я в Отдел Главного Сварщика или в ОГСв, где работал Шиндиков. А так как я был уже опытным производственником, то меня Шиндиков и определил в бюро механизации производственных процессов, где я и занялся изобретательством. Точнее, где мне пришлось заняться решением многих сварочных проблем путем механизации и автоматизации производственных процессов. А эти решения в большинстве своем как-то неожиданно и вдруг оказались на уровне изобретений.
Моя работа заключалась в следующем и очень простом. Я изучал проблему по тематике комплексного плана развития завода на пятилетку, записанную в разделе сварочного производства, и разрабатывал техническое задание на проектирование приспособлений и средств механизации на трудоемкие и узкие места в цехе сварных металлоконструкций. Разрабатывал я эти техзадания для специального конструкторского подразделения завода ОМА или «Отдела Механизации и Автоматизации» производственных процессов завода».
Техзадание я согласовывал с Шиндиковым, затем его подписывал Главный Сварщик. И оно шло в план завода через отдел ОМА. Вот и все! И никаких тебе проблем: ты лишь говоришь, что надо сделать конструкторам, а уж как это сделать, должен решать сам конструктор, исходя из своего опыта и своего профессионализма. То есть, я, технолог, говорю, а конструктор делает.
Так было всегда на заводе в сварочном производстве до моего приходя в ОГСВ. И никаких проблем никогда не возникало и не было совсем и никогда. Как, впрочем, и изобретений в ОГС-в. А на нет - и суда нет! И в руководстве завода давно уже вызрела мысль, что их сварочное производство не для изобретений. Поэтому отделу Главного сварщика, ОГС-в, план по изобретательству давали самый мизерный, всего лишь в три заявки на изобретение. Да и он никогда не выполнялся. А к примеру, в ОГТ завода, или в Отдел Главного Технолог план по изобретательству составлял семь заявок на изобретение.
Но я по натуре был всегда любопытен, если не сказать, что сверх любопытен или даже «зверски» любопытен. Поясню свою мысль. Мало кто знает из инженеров, что в месячную расчетную норму времени советского инженера входили два часа на изучение всех видов технической информации по его профессиональной специализации в виде технических статей в отечественных и зарубежных журналах, информационных листков передового производственного опыта, отчетов НИР, авторских свидетельств СССР на изобретения и зарубежных патентов по его специальности.
Об этом я не знал, когда работал в цехе. Да и самой необходимости в том не было – там другие проблемы волновали. В первую очередь – план по объемам и по номенклатуре.
Но, придя в ОГС-в и занявшись проблемами механизации и автоматизации в том цехе, где я работал и который знал досконально, мне захотелось узнать, как подобные проблемы решаются на других заводах. И я увидел, что получить подобную информацию на ЭЗТМ нет никаких проблем. Было бы желание у самого специалиста. А у меня оно было. Было потому, что мне, производственному практику, хорошо прочувствовавшему изнанку и суть сложнейших технических процессов громадного сварочного производства ЦМК с численностью работавших в нем почти в тысячу человек, было интересно их решать.
Причем, интересно было чисто по человечески. Было до меня плохо, а я вот «поломал» голову и теперь, с помочью придуманного мной механизма или группы механизмов, работать рабочим здесь станет гораздо легче и удобнее. Разве это не повод порадоваться за себя? Тем более, что за свои идеи я еще и деньги неплохие получал.
Естественно, что я начал с обычных рацпредложений. И уже сам Главный сварщик при оценке идеи рацпредложения решал, есть ли в этой идее что-то новое или эта идея не нова и просто заимствована откуда-то. А так как отделу ОГС-в, как и другим отделам завода давался план по изобретательству в количестве трех обязательных заявок на изобретение, то именно Главному сварщику надо было решать, какую «рацуху» стоило было еще проверить и на патентоспособность.
И мои рацпредложения по вопросам механизации и автоматизации сварочных процессов в ЦМК одно за другим Главный направлял в патентный отдел. А там из них начали делать заявки на изобретения. И получилось так, что за первый год работы в ОГС-в я подал целых пять заявок на изобретение. На второй год уже девять, а на третий пятнадцать.
И пошло, поехало. В год меньше десяти заявок на изобретение у меня не получалось. И почти на каждую свою заявку я получал из ВНИИГПЭ, так называемое, положительное решение, означающее, что предложенная мной техническая идея Всесоюзным Институтом Государственной Патентной Экспертизы признана изобретениями и направлена ко мне для согласования формулы изобретения. А затем уже где-то через месяц, через наш патентный отдел я получал уже и само авторское свидетельство.
У меня организовался неплохой тендем с начальником бюро ОМА и вместе с ним я уже разрабатывал конкретные техзадания на нужные цеху средства механизации уже на уровне эскизного проекта и практические на каждое из них оформлялась совместная с ОМА заявка на предполагаемой изобретение.
И я с ним за время моей работы в ОГС-в за разрабатываемые нами и внедренные в производство новые механизмы и средства механизации производственных процессов в сварочном производстве завода за короткое время «понаполучал» целую кучу разных наград, званий и регалий по результатам внедренных мной мероприятий комплексного плана завода и моего личного творческого плана.
Получалось так, что практически во всех видах межзаводских соцсоревнований нашего МИНТЯЖМАША во время работы в ОГС-в завода я оказывался в числе первых. И по количеству поданных предложений по снижению трудоемкости и улучшению качества изготавливаемой продукции в сварочном производстве завода, и по экономическому эффекту от внедренных мероприятий своего личного творческого плана, и по количеству полученных мной авторских свидетельств, и по количеству технических публикаций со мной не только на заводе, но и на других заводах равных было мало.
Это было шоком для работников отдела. На меня посыпались жалобы. В партком отдела и завода. И даже в горком партии. Ко мне пробовали прикрепить инженера технолога, чтобы он научился от меня изобретать. Месяц он сидел рядом со мной и делал все то, что делал и я. Ходил за мной, как привязанный. Даже в Москву, в Патентную библиотеку со мной ездил. Но если у меня месяц этой совместной работы закончился заявкой на новое изобретение, то у него ничего не было кроме собранных информационных материалов по его тематике. Поэтому он пошел к Главному Сварщику с просьбой освободить его от этой учебы на изобретателя. И Главный его освободил. Действительно, рожденный ползать летать не сможет. А летающим в его отделе оказался лишь я.
Тогда на меня в парткоме завода было заведено персональное дело. И чтобы как-то разрешить его, сделав соответствующие вывод, партком провел выездное расширенное совещание совместно с пархозактивом ОГС-в по решению «непростой» судьбы сверх активного изобретателя, работающего в сварочном производстве завода. Меня на это заседание не пригласили и я продолжал ничего не знать.
И решение парткома было не только простым, а по настоящему еще и гениальным. Партком решил направить меня в ЦМК на должность заместителя начальника цеха по подготовке производства. До этого в цехе было три зама: первый зам начальника цеха или зам по производству, затем зам по сборке-сварке и зам по заготовке. Теперь должен был появиться еще и четвертый зам, зам по подготовке производства, для чего решили изменить штатное
