У меня инфаркт. И это факт. Уже 3-й. И это посерьёзнее первых двух. Первые два были уже очень давно, ими меня ещё благословила Перестройка. Потом было очень много проблем с сердцем, но до такого как сейчас не доходило.
Не хотелось выкладывать это своё «сердечное» для всего сетевого оповещения, как и весь сложнейший и богатейший букет всех моих болячек, от которых нет ни сна, ни отдыха, ни покоя, и о которых невозможно не думать. Но никаких «просто болезней» и «просто инфарктов» не бывает. Во всём этом заложен колоссальный смысл. Понять его — и это будет путь не только к исцелению от всех болезней, но и — к настоящей победе над смертью, к реальному и действительному Воскресению, возможность которого уже была явлена.
Я не верю, что это близость конца. Напротив, мне в этой моей дикой и убийственной боли открылась ещё одна удивительная перспектива. И если это перспектива Мысли — то это и перспектива Жизни.
Исцеление от любой болезни (и от любой проблемы) заключено в ней самой. Это закон диалектики и закон диалектической инверсии. Болезнь (проблема) сама стремится к превращению в свою противоположность — надо ей только в этом помочь. Сумей понять свою боль — и она превратится в радость. Сама смерть заключает в себе свою противоположность — и втайне стремится её раскрыть.
Мне нельзя вызывать «скорую», мне нельзя ложиться в больницу, откуда я запросто могу не вернуться. Таких как я элементарно направляют «на доживание» в спецзаведения для престарелых и инвалидов с определёнными симптомами, откуда уже нет выхода. Лечусь сам. И учусь сам этому искусству — у самой болезни, у самой боли.
И мой нынешний инфаркт настолько связан с написанием моей «Анфисы» — что нельзя сомневаться, что и здесь, и сейчас, в самом проклятии — заключено благословение. И не смерть впереди — а новая жизнь.
Последние дни чувствовал себя очень плохо. Но благодаря вынужденному дополнительному лежанию в постели у меня стал намечаться новый эпизод в моей истории с Анфисой, о чём я думал почти непрерывно.
Думал об этом и 29-го числа.
Мне надо было сходить в магазин и в аптеку. Перед этим я хотел зайти в наш Ржевский лесопарк, прогуляться и подышать свежим воздухом, что мне удаётся очень не часто, и чтобы нарвать немного съедобной зелени, благо лето ещё не кончилось.
Шёл, как всё последнее время, как пьяный, со своей гипертонией, на ватных ногах, шатаясь и чувствуя легкое головокружение, которое в любой момент могло стать и не таким лёгким. Шёл очень осторожно, насколько позволяло сердце. А в голове, подспудно и спонтанно, раскручивался новый эпизод с Анфисой...
Я зашёл в лесопарк. Иду по хорошо знакомой дорожке. А в голове — уже почти целая новая история про Анфису. И как только в моём сознании яркой строчкой возникло название новой главы моей 7-книжной «Анфисы» — я тут же полетел куда-то в пропасть...
Я упал. Упал резко, совершенно неожиданно и очень чувствительно и, казалось бы, споткнувшись на почти ровном месте. Несколько секунд был в реальном шоке. Ударился подбородком и всей своей бородой о землю. Очки уцелели, даже не упали с лица, каким-то чудом. Повредил обе руки, обе ладони, о мелкие острые камешки, особенно левую. Коленями тоже ударился очень больно. Штаны почти не пострадали, но уже дома обнаружил на правом колене сильный синяк со ссадиной.
Постарался встать, сколь был в состоянии, быстро, стараясь не пугать гулявших тут же малых детей. Нарвал листьев, чтобы вытереть очень грязные и кровоточащие ладони. Пошёл дальше...
Мне казалось, что я относительно легко отделался. Но с сердцем стало как-то особо нехорошо. У меня был лёгкий насморк. Но едва мне стоило, чисто рефлекторно, шмыгнуть носом — как сердце сразу же пронзила острейшая боль. И эта боль в сердце уже меня не оставляла, и не оставляет уже третьи сутки, резко и остро усиливаясь при каждом неудачном движении, в том числе и чисто дыхательном. Особенно плохо было в эту ночь...
Я, всё-таки, нарвал и зелени, и чуть-чуть поел черники, и сходил и в магазин с аптекой. Опять тащил на спине почти полный рюкзак и два увесистых пакета в руках, хотя купил только самое необходимое. Боялся, что до дома не дойду. Дошёл. Не буду здесь во всех деталях повторять, как мне становилось всё хуже и хуже...
О смерти думалось поневоле. Но ведь вместе с моим инфарктом — родилась и целая новая история с моей Анфисой, целый большой рассказ, если не больше, который вообще мог бы быть самостоятельным произведением. И таких автономных сюжетов в моём мета-романе много.
Не хочу сейчас раскрывать этот замысел — он ещё будет развиваться, возможно, самым неожиданным образом — скажу лишь, что здесь известная и популярная тема любви школьного учителя и его ученицы. И эту тему мне невольно подсказал писатель Дмитрий Быков в одной из своих радиопередач, за что я ему очень благодарен.
И тема инфаркта, реально грозящего смертью, и тема близости самой смерти, в этой истории родилась именно благодаря моему нынешнему инфаркту. И эта тема уже не может не развиваться — это развитие сейчас непрерывно, день и ночь, стимулируется самой моей не прекращающейся сердечной болью и всем моим беспомощным состоянием.
А всякое последовательное развитие — это, в определённой фазе, превращение в свою противоположность.
И я жду, как и в моём сердце боль должна превратиться в радость. И в победу над всякой болью и над всякой человеческой мукой.
Моя Анфиса набирается жизненного опыта и умнеет на глазах. Справится и с моим инфарктом — потому что умеет мыслить неуклонно и последовательно.
У неё ещё будет много работы.
И я благодарю Бога, что это был инфаркт, а не инсульт.
31.8.2020
