СТРАННОСТИ и НЕ-СТРАННОСТИ нашей жизни

Мечты – это история больше о будущем. Впервые возникают в детстве уже потому, что взрослые спрашивают: 
– Кем ты мечтаешь стать? 
– Космонавтом! – так мечтали в прошлом веке, после полёта Юрия Гагарина и выхода в открытый космос (как будто бывает закрытый, да?) Алексея Леонова. Потом ракеты 🏀🚀 ушли в прошлое, мечты изменились. 

Синонимом мечты в XIX веке были грёзы. Любил грезить в своих произведениях Пётр Ильич Чайковский: в его «Детском альбоме» есть чудесная пьеса, называется «Сладкая грëза». И она, скорее всего, о чём-то невозможно-несбыточном. А ещё об особом состоянии между сном и явью, когда возникает чувство, что ты на зелёном и тëплом острове Гвидона, сына царя Салтана, в то время, когда ещё не палили с пристани пушки, приветствуя гостей, а вокруг – море 🌊 море 🌊 и белая Лебедь, такая плавная, будто пава (жена павлина, ага), а песок⌛– тоже белый, и в лучах закатного солнца отливает цветом пыльной розы. 
Музыка о мечтах всегда высока и невесома. Может, потому Пётр Ильич так любил звучание челесты – инструмента, не имеющего низкого регистра, тембр которого характеризует фею Драже из рождественского балета «Щелкунчик».

Мечты – это совсем не желания. Желать можно чего угодно: новое корыто и белочку, грызущую золотые орешки, а в антракте поющую «Во саду ли, в огороде», горы монет, которые выбивает копытцами золотая антилопа, желать можно мозги, сердце и смелость, а ещё – жену ближнего своего... С мечтами всё немного сложнее: они не совсем о материальном, а потому в советском нашем прошлом мечтать было почëтно и чуть ли не обязательно. 

Интересно, что «мечты» есть, а «мечт» – нет. И в наше, новейшее, время, из-за известного пожелания «сбычивания мечт», эта невесомая ценность человеческого существования вмиг обесценилась, сделавшись предметом для насмешки.