Когда человек становится счастливее: когда он попросит вслух прощение или тогда, когда точно знает, что его простили?…
А если вслух не попросили, как же нас смогут простить? А если смелости не хватает? А почему хватало смелости для того, чтобы совершать ошибку?
Как легче жить? Когда вернули доверие, или тогда, когда потеряли навсегда?
Когда будет легче просить прощение: у того, кто справедлив, или тогда, когда не виноват ни в чём?
Об опыте покаяния перед Богом приведу выдержку из Предисловия своей философской работы "Философия всеединства":
«Вера, надежда, любовь»,- слова, греющие сердце и умиляющие его. Однако они являются весьма зыбким, ненадежным основанием для человеческого бытия пока смысла, вложенного в них, не коснется пытливый и трудолюбивый ум, без которого волшебные слова эти легко трансформируются под действием даже незначительных жизненных испытаний в свою противоположность - безверие, безнадёгу, ненависть.
Вера становится несокрушимой тогда, когда человек почувствует незримое присутствие Бога в этом мире через щемление в сердце своём при думах о Нём, при осмыслении тайных знаков Его, заключённых в событиях своей жизни и, наконец, через голос Его, голос Откровения, который не минует человека, если только он поймёт и примет к действию сказанное Христом: « Царство небесное отныне браться будет силой», «Стучись - и откроется тебе». Говоря это, я ничего не выдумываю, поскольку сам испытал всё это на себе. Уже в зрелом возрасте разум мой был целиком пленён фундаментальной и, казалось, никем не решённой задачей, над которой во все времена бились выдающиеся умы, которая чуть не довела до самоубийства Л.Н.Толстого. Формулировка задачи такова: «В чём смысл жизни?» Исповедь моя о процессе решения этой задачи очень даже схожа с исповедью Льва Николаевича Толстого. То же упорство в достижении цели, заставляющее разум быть в постоянном напряжении, что приводило, весьма часто, к полному физическому изнеможению. Работа с научной, философской, религиозной литературой, постоянное погружение сознания в микро и макромиры (по образованию я учитель физики и это для меня вполне естественное состояние), как-то непроизвольно чередовалось с воспоминаниями почему-то далеко не лучших страниц собственной биографии. При этом мучительные угрызения совести терзали душу до такой степени, что приходя в себя, я находил себя измождённым и в слезах. Так долгие годы познания Абсолютной Истины по крупицам складывали в моём разуме и сердце Богоцентрическое миропонимание. Вера без научных доказательств меня, как и Л.Н.Толстого, не устраивала изначально, но в отличие от него время, в котором я жил, было более благосклонно, поскольку моё внимание привлекли физические открытия, философски ещё не осмысленные, а его современникам и вовсе неизвестные. Так или иначе, но и моя дорога к Истине привела меня к Богу и торжеству в моём сознании нравственных норм бытия царства Его.