ДЕРЖУ РУЛЬ ПО КУРСУ....
("Не уходи").
© В.В. Луговский, 2021
Маше непросто объяснить, чего я хочу от нее-боюсь сказать лишнее, «перегнуть палку». Тяжелое «наследство», которое она получила от родителей, не оставляет шансов выжить, но отступиться уже не могу и не прекращаю поисковую активность. Я давно искал в литературе метафору внутреннего состояния, к которому Маша должна прийти в результате нашей работы. И нашел-«внутренняя улыбка». Действительно, что может быть лучше внутренней улыбки. Что может быть практичней, чем внутренняя улыбка? В общем, это состояние очень напоминает человеку рай на земле. Только внутренняя улыбка держится на прощении себя и других, на любви к Богу и чувстве Его постоянного присутствия. Технологию лечения с помощью внутренней улыбки предложил Мантэк Чиа. /17/.Одна из его студенток излечила себя от рака груди, применяя Внутреннюю Улыбку к больной области. Должен заметить, что внутреннюю улыбку я понимаю в более глубоком смысле, чем в /17/.Может быть это улыбка Бога через внутренний мир человека… Считаю методику внутренней улыбки очень эффективной, учитывая известную ментальность внутренних органов.
-Теперь тебе понятно, когда можно отложить мои списки?-спрашиваю я Машу.
-Понятно,-смиренно отвечает она и улыбается, но улыбка пока внешняя, я это чувствую.
Между тем уже что-то происходило. Маша неожиданно увлеклась вышиванием икон и пейзажей бисером, картин -крестиком.
- Ванечка, посмотри как красиво, просто сердце радуется! - часто повторяла она.
Я заметил уменьшение жалоб Маши на плохое самочувствие, на быструю утомляемость. Притерпелась или…? Но она опять похорошела, стала ярче одеваться, заговорила о ремонте квартиры, о даче, даже выразила сожаление о просроченных заграничных паспортах. Закончив проработку темы отца, Маша поставила новый гранитный памятник на его могилу на родине, что раньше почему-то никак не получалось. Привела в порядок и безымянную могилку деда, которого она никогда не видела. Существовало еще одно изменение в ее поведении, которое вызывало у меня чувство удовлетворения: появилась вера и (как следствие) поисковая активность в лечении. Сначала Маша говорила в ответ на мои предложения:
- Хорошо, я это обдумаю.
Затем в некоторых случаях предлагала свой вариант, иногда спорила со мной. Я добился своей цели.
Еще совсем недавно жизнь могла пойти по другому направлению, когда степень запутанности Маши с онкосредой могла существенно повыситься. Однако каким-то чудом удалось этого избежать. После отмены гормонотерапии Машу лечили вельбином, но в связи с флебитом вен от внутривенного введения вельбина пришлось также отказаться. Назначили кселоду в виде таблеток. После установки порта для внутривенных инфузий химиотерапевт решил отказаться от вельбина и дополнительно назначил старый сильнодействующий препарат. Маша видела больных после его приема -это было ужасно. Полностью вылезали волосы, постоянная рвота, температура… Но так поступать было положено при сегодняшнем уровне медицины. И все законно, и все при деле…
Фармацевтическая промышленность получает колоссальную прибыль от дорогостоящих лекарств для химиотерапии, врачи достигают профессионализма в лечении, зная, что больной долго не проживет, пишут диссертации об увеличении продолжительности жизни на несколько месяцев при применении комбинации нового препарата со старым. Кого и в чем здесь можно обвинить? Если человек заболел, его надо чем-то лечить, как предписывает современная наука, а что не предписывает, то уже есть сплошное шарлатанство. «Святая водичка», как презрительно говорят химиотерапевты о продуктах пчеловодства и травяных сборах. В настоящее время эгрегор онкосреды необычайно силен и способен подавить любое отклонение от принятой нормы, ведь он питается энергией больных и их родственников, которых с каждым годом все больше и больше. Часто любое отступление от стандарта лечения воспринимается с гневом, в том числе иногда со стороны самих больных. Впрочем, я просто констатирую состояние вопроса и опять повторяю, что не хочу кого-то обличить, а пытаюсь хоть как-то помочь тому, кто решил «бороться и искать, найти и не сдаваться».
Тогда Маша позвонила мне из больницы и со слезами сообщила, что ей предстоит.
- Ванечка, я боюсь этой химии, я домой хочу…. Сделай что-нибудь.
Мне хотелось напиться до потери пульса, но я был должен сделать «что-нибудь»….
Причиной, по которой врач принял такое решение, были результаты УЗИ- выявлено прогрессирование в печени. Я «видел» этот очаг, но считал, что процесс, по крайней мере, остановился, и даже есть улучшение ситуации. У меня была статья из медицинского журнала по лечению метастазов печени комбинацией препаратов -лучший результат показывали кселода с навельбином. Однако врач считал, что прогрессирование произошло как раз на вельбине, и нужно срочно менять лекарство. Наступил очень ответственный момент. Отказ от того, что доктор прописал, мог принести большие неприятности, но предстоящее лечение переводило Машу в другую категорию больных и, скорее всего, необратимо меняло нашу жизнь. Маша ждала моего решения… И я решил поверить себе. Я не был ограничен стандартной методикой и формальной ответственностью (как был ограничен врач). О неформальной ответственности в нашей ситуации говорить уже не имеет смысла. Отказ от назначения, конечно, вызвал скандал, о нем появилась запись в карточке, осложнились отношения с химиотерапевтом. Но отсутствие доктора, который бы координировал весь процесс лечения, здесь сыграло нам на руку. Рецепты выписали в другом месте, капать вельбин продолжали у другого доктора. Кроме того, я подробно познакомил Машу с содержанием статьи по лечению метастазов в печени комбинацией навельбина и кселоды. Теперь следовало ждать следующего результата КТ и предупредить Машу, чтобы она не акцентировала внимание на состояние печени при диагностике (не буди лиха, пока тихо). Пока мы не знаем с уверенностью результатов КТ, состояние Маши представляло собой суперпозицию прогрессирования, стабилизации и ремиссии. Диагностика (измерение) фиксирует вариант реальности, и на нее (как выразился И.Чусов /7/) надо идти победителем. В этот раз я просил помощи у Бога с необычным для меня дерзновением (вспоминая Иоанна Кронштадтского). Я хотел молитвой и верой увеличить вероятность ремиссии. Потом пусть покажет, что покажет. Накануне обследования я попросил поверить мне -все хорошо, есть положительная динамика. Маша обещала, но обещание не выполнила. КТ показала стабилизацию всех очагов в позвоночнике, в печени вообще было чисто*. Таким образом, результаты предыдущей диагностики были обнулены. Однако Маша напомнила доктору, что ранее при обследовании во время гормонотерапии в печени обнаружили метастаз. Попросила посмотреть снимки еще раз. Врач посмотрела и сообщила Маше - что-то есть. Небольшая точка, но пока не уверена…Надо еще посмотреть, а Машу попросила принести эти ранние обследования. Я, конечно, был очень расстроен, что Маша не смогла удержаться от рационального поведения (тем самым она создавала себе проблему) и жестко попросил ее замять вопрос. Для меня очаг в печени не существовал. Так или иначе, лечиться надо все равно и ставку надо делать на ремиссию. Поведение Маши простительно, какая там к черту квантовая механика….
Здесь я не советую читателю «играть с огнем» или «прятать голову в песок»,
отворачиваясь от результатов диагностики. В который раз повторяю, что не все и не у всех может получиться. Нельзя выполнить сложный трюк, не являясь профессиональным каскадером, если вдруг жизнь не заставит…
Один известный в настоящее время целитель сообщил, что когда-то излечился от рака чтением Евангелия. Его суровый критик написал в своей критической книге, мол, не рак это был, а всего лишь… На мой взгляд произошло следующее. На момент не совсем определенного диагноза, представляющего суперпозицию (рак-не рак) человек в короткий срок смог добиться внутренних изменений, которые и повлияли на результат при повторной диагностике. И это не единственный пример. Актриса Валентина Титова после удаления опухоли решила поменять свою жизнь - уйти от любимого человека (режиссера Владимира Басова). Таким образом, произошли радикальные внутренние изменения. Через семь дней пришло известие, что опухоль не злокачественная. «Но я не вернулась, потому что речь шла о том, чтобы остаться в живых»… «Я смогу! Раковый корпус расставил все по своим местам. Я выхожу из рабства. Басов - это Басов. А я - это я!
Отныне наши пути расходятся» (В.Титова:Понять и простить). Вероятно, отношения были убийственные для актрисы. Тем более, что имелся сдвиг в четверть волны по эмоциональному биоритму в картине совместимости с Владимиром Басовым, т.е. «скандал мог возникнуть на ровном месте» (Рис.5). «Я изменила те условия, которые мою жизнь делали нервной».
Я сталкивался с подобными эффектами несколько раз при экстрасенсорном лечении. И, как всегда со мной происходит, позднее нашел объяснение парадоксам в литературе. Не стану сообщать все подробности, чтобы не запутать читателя сложностью вопроса. Но некоторые мои выводы могут оказаться полезными.
1. Информационное лечение неизлечимой болезни следует выполнять до аппаратной диагностики (см.также /7/). Иногда такая возможность сохраняется, если данные диагностирования имеются только в компьютере и еще детально не изучались.
После заключения врачей символы онкологии проявлялись по-другому («более резко»). Убрать их было крайне трудно-они возвращались. Причина в том, что «во время измерения происходит осознание наблюдателем результата измерения, что эквивалентно разделению альтернатив»/5/.
2. Если в заключении специалиста по диагностике, например по КТ, есть какая либо неопределенность, то в результате целенаправленной психологической (и/или экстрасенсорной) работы больного и целителя можно получить позитивный результат при повторном заключении на основании уже имеющихся данных в компьютере.
Пример. Как известно, больным онкологией рекомендуют делать КТ один раз в три месяца. Маша выполняла эти рекомендации. Однажды она принесла заключение, в котором было указано увеличение числа поражений позвоночника, но на качественном уровне. В то время я лечил ее по принципу «как должно быть». После КТ и заключения я «увидел» снова символы поражений и усилил интенсивность воздействия. Маша расстроилась, а я обратил внимание на неопределенность – не было доказано прогрессирование путем сравнения количества поражений в данном и предыдущем КТ. Маша позвонила заведующей лабораторией и выразила сомнение, что с таким заключением лишь на качественном уровне можно идти на прием к онкологу. Заведующая согласилась и обещала подключиться сама к анализу данных, а заключение переделать. В период между заключениями я постоянно лечил Машу экстрасенсорно и работал с ней психологически. В новом заключении прогрессирование не отмечалось, а сообщалось о небольшой положительной динамике. Я настойчиво просил Машу не удивляться и не задавать
