(психолого-поэтический экзерсис. Исполняется душевным до содрогания голосом, прерываемым истерическими всхлипываниями и рватием воротников у последней свадбишной рубахи. Сопровождается хором самых настоящих скотов и последних тварей)
Посвящаю ему, Гарьке Сэ, этому скромному герою нашего противоречивого времени, слишком рано познавшему все мерзости и пакости взрослой жизни в только что сжатом поле, на деревенском стогу
Из пивною Гарька храбрый
Шёл привычною дорог.
Вдруг навстречь ему – собака
По названью кабыздох.
Здоровенная скотина,
Зубы жёлтые страшны.
На такую взглянешь – вздрогнешь
В предвкушении беды!
Ухи рваны, морда драна,
Шерсть в помойкиных репьях.
В общем, то ещё созданье!
Вызывает дикий страх.
Увидав исчадье ада,
Гарька встал, остолбенев,
Скаменевши как статуя,
Как скульптурный с камня лев.
Мысль мелькнула на прощанье:
Всё, копец на всём на том!
Вот она, моя смертина!
Не ускачешь нипочём!
Но ошибся парень славный:
Кабыздох не вздумал жрать
Иль кусать за жирну ляжку.
Сытый был, йедреня мать!
Подбежал, нюхнУл брючИну,
Искривил брезгливо нос.
Дескать, очень уж воняет
Этот парень-недонос!
И потрусил, падла, дальше.
Гарька пОтом изошёл,
И шепнул, смертвев губами:
« Не собака ты! Козёл!» |
