Свершая свой обычный жизни круг,
меняя лишь предметы декораций,
мы каждый день включаемся в игру
под музыку бессмертных муз и граций.
В трагедии всех творческих натур
не виноват никто, ведь наши роли
великий сочиняет Драматург,
и век людской - опасные гастроли.
В плаще, должно быть, взятом напрокат
в театре мод эпохи мушкетёров,
принц подошёл, и этот маскарад
мог показаться шуткой двух актёров.
Но не до шуток было нам двоим,
(уж мне-то точно, верьте, не до шуток),
по крайне мере, в этот промежуток
дневных часов, когда, от бед храним,
на землю с неба сходит херувим...
На поясе - серебряный клинок
сверкал на солнце яркими камнями.
В глазах пытливых синий огонёк
метался меж закатными огнями.
На фоне старых вязов и кустов,
как в дни разрух, запущенных и пыльных -
нестройный ряд кладбищенских крестов
среди заросших холмиков могильных.
Я знаю : там, в печальной тишине
спят те, кто разгадал все тайны жизни бренной.
Лишь здесь, вблизи ушедших в мир теней,
соприкоснуться можно с истиной нетленной.
Сыграть сумел бы Гамлета вполне
любой из нас во времена Шекспира,
где, - быть или не быть! - решать не мне.
Вопрос решает острая рапира.
С любым теперь готов держать пари,
что принц - не плод фантазии поэта,
ведь точно так де Сент- Экзюпери
давным-давно с ним повстречался где-то...
Кто знает, может быть, самой судьбой,
когда ничто на свете не излечит
от злой хандры, жестокой и слепой,
подарена бывает нам с тобой
однажды - достопамятная встреча.
И тут же, отступив на задний план,
уходит в измерения другие,
пронизанная болью старых ран
о днях невозвратимых - ностальгия.
|
Хорошее. Очень.