Я был когда-то другим,
но не лучше других,
здоров как бык, не судим,
чуть хулиган, но не псих.
Летела жизнь под откос –
вино, компания, мат
и ничего не сбылось –
сам виноват.
Как душу ложью не грей
давно ушли поезда
под равнодушье людей
оно вокруг и всегда.
А ну-ка там наверху
святые, ангелы, встав,
признаюсь, как на духу:
«Я был не прав».
Конечно, я не любой,
но и не «иже еси»
и не спасала любовь,
сама молила: «Спаси».
Во мне мечту не убить,
она сжигает слепя.
Я знаю можно простить
всех – не себя.
Не плачут по волосам
когда всё на волоске.
Я помню всё что писал
тебе одной на песке.
Стонали губы в ночи,
когда мы были вдвоём,
но кто шепчет: «Молчи!
С этим уйдём
туда где вечна весна,
туда где вечны цветы»,
а ну-ка все от весла,
когда разводят мосты.
Моя звезда не видна,
она ведь в капле росы.
А ну-ка все от винта
и с полосы.
Что будет в этом «нигде»?
Сначала суд, потом – бал?
Друг познаётся в беде,
я многих так потерял,
нам вечно жить не дано,
от нас лишь в прошлое нить,
умеет время одно –
лишь уходить.
Тогда беру с собой всё,
все свои «да» и все «нет»
и щёк, заплаканных соль,
любви и матери свет,
походку, голос и взор,
всю сумму прожитых дней,
я заберу с собой всё,
кроме вещей.
И без меня будут пить,
и без меня будут петь,
стоять у каменных плит
там, где начертано: «Смерть»
и время (вечный палач)
нальёт прощальных сто грамм.
Да ладно милый, не плачь,
встретимся Там |
