Это так со мной и было. Ввиду убогости своего воображения ни имён, ни фамилий и даже названия города я не изменил.
I could not get a satisfaction
Баллада У южного берега Карского моря Где вьюги метут и весной, Из множества, в памяти спящих историй, Я вас познакомлю с одной. Служила братва из Невы и из Невки Из Питерских разных дворов: Васильев из Колпина, Зуев из Ржевки И я – от «Пятёрки Углов». При горстке объектов на тундре мохнатой Страна обустроила нас: Железка, две станции и пеленгатор, Продуктов на месяц в запас. Случались в охоте на зайца успехи Налима багрили со дна. В мужицких профессиях наши прорехи, Заштопывал старшина. За водкой на лыжах порою ходили, Минуя колхозный забор Там девки колхозные тёлок доили, На нас не смотрели в упор. И мы от такого к себе невниманья Теряли душевный размах, Поскольку без дамского обаянья Подводит желудок и пах. Однажды друг Женя, Васильевский остров, Прилыжил на тонких ногах. И так, с высоты двухметрового роста, Воспел меморандум про птах. Зачем ты, романтик, про птичек щебечешь? Хоть волком завой тут без баб! Коровница Глаша позвала на вечер, В телячий колхозовский бар! Я так как стоял, так немножко осевши: Ухи ты сегодня не ел? С утра я не пивши и тоже не евши, Где твой продуктовый отдел? Я вытащил сало и жбан сухофруктов. А корюшку? Сдали за спирт. (Я сало тащу при раздаче продуктов, Пока шеф свинарника спит). Нуланна, какие ко мне ты имеешь вопросы? Ведь ты же совсем не урод Захватим пузырь, купим ленту на косы - Тут нужен особый подход. А что эта Глаша: и ноги и рожа? И больше того. Весь нештяк. Да сам посуди: выбирать нам негоже, Иначе мы влезем впросак. Точи свои лыжи и едем в дорогу. Сплочённость – наш щит и наш меч! Она обещала подругу в подмогу На случай расширенных встреч. Весеннее солнце слабело в картинах Холодных лиловых снегов. Свинцовые волны раскинули льдины Ковром похудевших кубов. По мокрому снегу, по корочке ломкой Два лыжника шли на заход. Скользил сквозь сугробы высокий и тонкий, Другой был его антипод. Поэт неиздатый, защитник России, В боях не сточивший сапог И длинный - романтик мечты непосильной О паре заманчивых ног. На улице Ленина, ветром обдутой, Единственный в этом селе Стоял магазин «Алкоголь и продукты»: Бутылки и рыбье желе. Следы навигации таяли быстро, Быстрее, чем северный снег: От масла осталась пустая канистра, Муки не хватало на хлеб. Мы взяли «Лимончик» и сколько-то скумбрий, Да две поллитровки простой, Чтоб нашим армейцам, дежурившим в тундре Не чувствовать жизни застой. Cеребряный берег искрится под вечер, Снежинками пышных гирлянд, Пурпурное Солнце подвисло навечно, Над бухтой с десятком шаланд. По мокрой лыжне мы подъехали к двери Колхоза «Советский рассвет». Сосновый забор: нет надежды для зверя На вкусный телячий обед. Надежда у двери возносит нас ввысь: Там ангелы в юбках в саду Парадиз!
***
Вдали от посёлка в заснеженной тундре Стояла армейская часть. Сверхсрочки Системы и комендатуры Держали порядок и власть. Командовал ротой из блока Системы Один офицер боевой И также один на хозяйские темы При нём старшина Вербовой. Во время Карибской кампании зыбкой Остался он в прежнем строю. С письмом слабоватый, в счетах без ошибки - В системе пошёл он в струю. В каптёрке порядок держал образцовый, Солдаты – как в лучших домах В ленкомнате стол биллиардный дубовый, И лозунгов полный размах. В казарму вошёл капитан, рота – смирно! Отставить. Комроты был трезв. С походкой – по бровке, настроенный мирно, Дневальный! Звони на резерв! Резервом считалось два привода нужных, В одном я, быть должен готов, Держать на режиме системную службу Посадки крылатых бортов. В другом – среди прочих мой друг длинный Же Вёл дальше их вниз на крутом вираже: И усмирял все носы и хвосты, Загнав их в отстоя посты. С утра было тихо, ничто не летало И жизнь гарнизона не нарушало, Как вдруг поступает из Амдермы шифр: «Систему на службу!» Спокойствие – миф!
***
Она предстала без обмана В туманном поле красоты, Возникла, в платье из тумана, Скрывавшем контуры мечты. Хозяйка – волшебница наших желаний Владычица в сердце моём, Предстала в колхозным цветном одеяньи, Украшенным красным шитьём Жевало стадо с придыханьем, И оставляло закрома, Окутанные благоуханьем, Домашней свежести дерьма! Но мы не отвернули носа, Убиты этой красотой. Стоял мой друг как знак вопроса И я, как точка с запятой. Мы… это значит… взяли сало… Же вынул шнапс из рюкзака Ну что ж, хорошее начало, А где цыплёнок тапака? Шучу. Надеюсь, не в обиде? Сама составлю я меню. Вы тут немного подождите, А я подруге позвоню. Хотя… Не смейтесь, ради Бога, Мне нужно смену завершить. Вы мне поможете немного? Вот эти кучи сокрушить. Я вилы взял, скрепя зубами: Отказ богине – это срам! И, размахнувшись телесами, Едва не съехал в яму сам. А Же, смекалкой одарённый, За мной остатки подгребал Мы блямбы тамошних бурёнок Кидали в сбросовый канал. Я разбивал холодный вечер, Навоз отбрасывая в ров. Какая ласковая встреча Колхозных ясель и коров! А вечер, двигаясь небрежно, Нам рисовал другой эскиз, В котором дама сердца нежно Исполнит нам любой каприз. Товарищ взмок, как мышь морская, Как в дождь попавшая коза, И пыл воинственный растаял, Горели в нём одни глаза. Я был спортивнее немножко: Играл в футбол и был атлет, Но пота грязная дорожка На лбу оставила свой след. И миражом вверху сияла Под ночь пришедшая луна А солнце было – и пропало, Как в сердце девичьем весна! И что особенно печально: Чего отроду не случасть, Патруль военный повстречали И он отвёз нас прямо в часть!
