Вы, кабальеро, казались таким утонченным,
Вы, мой демон, – сама грациозность в каждом движенье:
Тонкие запястья, кисти скрипача, изысканные манеры.
Трепетом сопровождалось любое Ваше появленье.
Блеск иронии Вашей и свет добродушной улыбки.
Так ли ведет себя замышляющий преступленье,
Самые темные помыслы в сердце лелея?
Это Вы погубили меня, кабальеро –
Вы, изысканный, с виду такой добродушный,
Вероломно разрушили Храм Наивной Химеры,
Оставив меня стенать пред стеною Плача.
Опьянив доверчивый слух возвышенной речью,
Все коварство свое обрушили на мои хрупкие плечи,
Предали, бросили, словно ребенок – сломанную игрушку.
Отпылав, холодею – становится тверже
Каждый шаг мой, и жест, и дрожавший недавно голос.
Сломанные крылышки сбросив, словно тюльпан лепестки,
Ожесточаюсь, становлюсь и жестче, и грубее,
Искусная в злословии и жаждущая мести…
…но не так ли клинок рождается?
В конской моче – раскалённый булат.
И не так ли сердце, однажды обманутое,
Закаленное в невзгодах и холодное,
Разит безжалостно? |
