Вся жизнь – борьба: в лохмотьях иль в короне, пока не заклеймят нас смерть и тлен
латаем бреши в хлипкой обороне, стремясь небытию не сдаться в плен.
Война без чести, жалости и правил – под хруст костей от крика рвутся рты.
И за спиной у каждого свой ангел, на гобелене вышит суеты.
Лжецы, убийцы, воры и тираны… Оплошность ли Всевышнего виной,
но и у тех, кто рушит Божьи храмы – свой бодигард крылатый за спиной.
А мой ангел забыл, что хранит мой покой…
Снял доспехи, а меч поменял на перо…
Ну, на кой тебе, милый, скажи мне, на кой
звон стальных струн и слов серебро?
Что ни день - холодней и прозрачнее высь,
за окном – поржавевший сентябрьский лес.
И осенней тоски покосившийся крест
на душе, словно кара небес…
Ну и придумал кто-то же: «хранитель»… Ведь всё же предначертано Судьбой –
где боль, где смерть… И за спиной – воитель, готовый, словно схиму, принять бой.
«Хозяева Судьбы своей» - бравада, не стоящая жалкого гроша.
а он следит, чтоб все прошло, как надо и чтоб на суд явилась в срок душа.
Исход один для каждой божьей твари: на пик взобраться, чтоб сойти на ноль.
Не нас хранит пернатый, а сценарий, чтоб не сыграл никто чужую роль.
Но мой ангел, как видно, устал от войны
и рифмует слова. Так откуда печаль?
Да ведь непросто жить с чувством открытой спины
и каждый может сыграть палача.
Так охота пернатому крикнуть «Очнись!»
Пусть сгорит он дотла, тот сентябрьский лес!
И осенней тоски покосившийся крест,
ежегодная кара небес…
Пророчит календарь, что будет хуже – десант из ливней с ордами ветров…
и небеса глотающие лужи в страдальческой безликости дворов.
Извергнет осень ржавых листьев лаву в сопровожденье грозовых шутих,
заставив выпить горькую отраву – одну, традиционно, на двоих.
Ностальгии и серости – хватит на всех.
Опрометчивый шаг – не сносить головы.
Ангел, божий сценарий не чтить – это грех,
я ему ещё нужен живым.
Мне б толкнуть тебя в бок с недовольным «Очнись!»
Пусть до пепла сгорает сентябрьский лес!
И осенней тоски покосившийся крест,
вбитый в строки по воле небес…
|
