Всё фатально и неизбежно – в дороге к тлену, в стремленье к звёздам.
Но, как досадно быть просто пешкой от мук рожденья и до погоста.
Всю жизнь за птицею счастья гнаться под божий слоган «Терпенье, детка»
Но, игрока – невидимки пальцы тебя подвинут в чужую клетку.
На божью прихоть роптать не вправе, но такова уж у нас натура:
бузить, когда под удар поставят для сбереженья другой фигуры.
Возьмут за талию, как умеют, движеньем лёгким, почти небрежным,
а мы надежду в душе лелеем той самою стать проходною пешкой.
Пройти по трупам фигур важнее к той самой клетке – заветной, крайней.
Жестокость льва, хладнокровность змея – к короне, трону, к монаршей мантии.
Садимся с чавканьем в грязь да в лужи… А я, хоть смертный, как все, и грешный,
не отдаю по дешёвке душу в стремленье стать проходною пешкой.
Меняют часто царей на троне – из века в век всё одни манеры.
И под удар попадают кони, ладьи и доблестные офицеры,
которых, замысел воплощая, в игру включает игрок безвестный.
Твердят, что Бог, только… кто же знает каков на вид, из какого теста…
Пуглив, как птица, фантом покоя, а Бог, хоть держит в руках планету,
играть не может с самим собою, ведь есть фигуры другого цвета.
Быть дурнем взбалмошным не зазорно, а спорить с массами – дерзко, смело.
Но, кто-то же должен двигать чёрных, сопротивляясь осаде белых.
Сметает время в корзину годы. Любого цвета, любого ранга
фигуры с каждым ответным ходом всё ближе к чёрному дню цугцванга.
Да, всё фатально и неизбежно. Любой из нас обернётся пылью.
И, даже став проходною пешкой, не каждый нимб обретёт и крылья. |
