Расклад привычен по финалу дня: подъезда гулкость… дверь… щелчок замка…
Плита… в руке короткий всплеск огня… и в ожиданье чайника свистка
одной ногою в явь, второю – в сон… глаза закрыть… в беспамятства дыму
под дерзко онемевший телефон принять, что ты не нужен никому…
Как жадно поглощает этот дым, открыв для тьмы сознания кингстоны,
тех, кем ты дышишь, кто тобой любим, тотемы, талисманы и иконы…
Они живые… память, дух и плоть… Забыли о тебе… так будет лучше…
Но, важно лишь одно: храни, Господь людей, тобой навек любимых, души…
Обрушила осень на город, слетевший во тьму,
дождя апокалипсис чёрной безжалостной конницей…
С ресниц сон сгоняет холодной ладонью бессонница,
что так же, как я, в этот час не нужна никому…
Без черновых тетрадей, набело под руководством камертона сердца
писать судьбу позволь, своим теплом даруя им возможность отогреться…
Пронзит сознанье ржавая игла обид и недосказанностей горьких…
Любой костёр в финале что? Зола… Но, так охота, чтобы на задворках
событий, дат средь тех, по ком скорбят и чьей руки и губ хотят коснуться
сыскался тёплый угол для тебя… Свисток… Шипенье… Брейк! Пора проснуться…
А дальше… Крепкий кофе… Ночь – змея… бессонницей, как кольцами, придушит…
Расхлябанная жизни колея в себя с рассветом примет твою душу…
Останется осень. Преступник, судья и палач.
Свинцовые тучи и дерзкие дикие ветры.
Фантом одиночества в шляпе из серого фетра,
одетый в лицо закрывающий воротом плащ.
Коснутся пальцы струн, родив аккорд… Клин журавлиный отразится в лужах…
Бесстрастен ангел, безучастен чёрт… мобильник нем… ты никому не нужен…
Пусть жизнь моя – три четверти зола, окутанная прожитого дымом –
во мне ещё достаточно тепла, согреть людей родных и мной любимых…
|
