Скажите мне: вы, люди, замечали, уткнувшись в телефоны и на стены, глаза собаки полные печали, живущей возле метрополитена? Когда она лежит, поту́пив морду, как будто виновата перед нами за то, что от отсутствия породы её не гладят добрыми руками. Ей нужно мало для поднятья духа: чтоб кто-нибудь из проходящей тыщи остановился и, коснувшись уха, ей положил под нос остатки пищи.. И горько мне.. особенно ночами, что не могу я, преклонив колено, забрать собаку с грустными глазами, живущую у метрополитена. (Ах Астахова. Скажите мне…)
в собачьем раю
Сегодня мне снились собаки — семейка лохматых щенков,
с такой теплотой недвоякой даривших по-братски любовь!
Мы ели колбаски чори́зо, валялись в росистой траве, –
дышали прохладою бриза в блаженном морском естестве.
И в радужных брызгах прибоя резвились до поздней поры,
пока солнце пышкой рябо́ю не скрылось за кромкой горы.
Когда в небе вспыхнули звёзды, зенит расписав хохломой, –
бежали гурьбой разношёрстной по лунной дорожке — домой.
Нам было легко и понятно общаться друг с другом без слов,
а как велика деликатность приснившихся ласковых псов!
Они мне лизали ладошки и нежно смотрели в глаза,
что я прослезилася трошки — к чему нам плести словеса?
…Мне всё тяжелей и противней терпеть озверенье людей,
утратив вконец объективность, они стали злей и подлей…
На грани своих спекуляций весь мир замешали в раздор, –
готовы до смерти лягаться, устроив тотальный террор.
Я знаю: придётся проснуться, чтоб трезво сносить эту муть:
предательства, ложь и распутство.. Но тянет забыться — уснуть!..
Очнувшись мучительным утром, угрюмо шакшу́ку жую, –
хочу всей душой баламутить в прекрасном щенячьем раю!
Послесловие:
** шакшу́ка (кулин.) — блюдо из яиц, жареных в соусе из помидоров, перца и лука
Катя Капельникова — Чем больше узнаю людей…
Роберт Рождественский О собаках, ошейниках и несправедливости
Дворовых собак
по-особому хо́лят
за то, что они,
на луну подвывая,
от будки до дома
все ходят и ходят
под гулкою проволокой.
Как трамваи... Я их не тревожу. Я с ними не знаюсь.
За это
они меня вправе облаивать...
Но жарко читать мне
спокойную надпись: "Собак без ошейников будут вылавливать".
За что их?
За внешность?
За клочья репейника?
За пыльную шерсть?
За неясность породы?
За то, что щенками
доплыли до берега?
Доплыли
и стали ошибкой природы?.. Собаки-изгои. Собаки-отшельники.
Надрывней поминок.
Ребёнка добрее.
Они бы надели
любые ошейники, — надели бы! Если б ошейники грели.
За что их?
У них же —
душа нараспашку.
Они ж в Человечество верят отчаянно!..
И детское:
"Мама, купи мне собачку..." –
в собачьих глазах
застывает печалинкой...
И вот, —
разуверившись в добрых волшебниках,
последнюю кость
закопав под кустами, –
собаки,
которые без ошейников, уходят в леса. Собираются в стаи...
Ты знаешь,
у них уже — волчьи заботы!
Ты слышишь:
грохочут
ружейные по́лымя!
Сегодня мне снова
приснятся заборы... И лязги цепные за теми заборами.
