Театр теней на задёрнутой шторе.
На стёклах – отметины ливневых ссадин.
Вторая неделя, как с музою в ссоре
и с ангелом, крылья сложившим, в разладе.
Предзимья плацдарм, как намокшая паперть,
присыпан листвою с прожилочной сканью.
Пейзаж городской затопившая слякоть –
не лучшее время просить подаянье.
А воздух пропитан горчащим озоном,
в кострах прогорел позолоченный идол
тоски и строки романтичной сезона,
дождём превращённой в фантом Атлантиды.
Измучены души, изорваны нервы
атлантов, не верящих в светлое завтра.
В свинцовых туманах блуждают химеры
из шизофренических бредней Лавкрафта.
Одним быть из них – сумасшедшая мука.
Просить у осенней тоски подаянье.
Но, в каждом из нас обитает Разлука,
ждёт судного часа, презрев расстоянья.
Зато мне верна, как жена декабриста,
согревшая огненным вдохом последним
осенняя полночь над городом мглистым,
осыпанным золотом, охрой и медью.
В глубинах тумана живут светофоры
и бродят коты со скучающим видом.
Глядят на потомков с тоской и укором
с высот постаментов вожди Атлантиды.
Закончится ночь и рассыплются прахом
мистический мир сновидений и грёзы.
Туман. В нём за мутным стеклом «батискафа»
бьют ветры и ливень по сонным берёзам.
В «каюте» комфорт с ароматом кофейным,
Пространство и Время покинули трассы
в стремленье владеть неприглядным трофеем,
в глубинах тумана теряющим разум.
Осенние топи от края до края…
отмолены ливнем грехи и обиды…
Лишь только любовь, бесприданница Рая,
хранит наши души в штормах Атлантиды.
|
