Он проснулся совсем ещё рано.
Солнца диск ещё только мерцал,
По росе, что с утра первозданна,
По окошку в избу проникал.
Обдал очи водою и руки,
Хлеба корочку съел с молоком,
Подпоясал полы у дерюги,
Дальше, в сени -уже мужиком.
Вот ружьё, что вчера он почистил,
Вот патроны - «шестнадцать» калибр.
Он свободен во всём, даже в мыслях,
Пока жизнь его в стиле верлибр.
Под крылечком посапывал Шарик,
Спали куры в хлеву и петух.
Бросил псу он хрустящий сухарик,
Нежно сунул ему оплеух.
Приял преданно пёс его ласки,
Облизал и хвостом повилял.
Хоть и был он породой не Хаски,
Верным другом за ним побежал.
Через поле, в тот лес часто хожий,
Путь по времени мало занял.
Болью ствол, что так трёт под одёжей,
Вбок приклад ходче юношу гнал.
Наконец та поляна и ели!
(Побыстрее ружьё бы собрать).
Ещё руки, что крюки- вспотели
И волненье никак не унять.
Всё готово. В стволах два патрона.
Сердца стук отдаётся в виски.
Словно пьяный он в всплеске гормона,
Всё по-правде и всё по-мужски.
Снял защиту, бойки уж свободны,
Жмёт приклад и стволы в горизонт.
Лишь инстинкты ещё чужеродны,
Миг всего - и уже Рубикон.
Друг на друга сверлили глазами.
Пёс смиренно в коленях скулил.
Враз прыжок- и уже деревами…
Лис в стихию свою уходил.
Там тогда тот финал был известен:
Дух юнца поборол мужика.
Он с собой стал по-взрослому честен,
Когда палец не тронул курка.
|
