Не служил я на почте, хоть и был «молодцом», сразу, после учебы – на заводе – спецом. Но завод не учеба, там – «я – воль», а не – «знать», не перечить и чтобы у начальства лизать. Что не так, значит – шкодит, значит надо лечить, и отправили в школу – производству учить. Производство в ту пору в школах – «аж невтерпеж» – пацанам – про приборы, а девчонкам – чертеж. И пришлось братцы – годик отпахать, как за пять. Было им – восемнадцать, было, мне – двадцать пять. Тридцать девочек: – «Здрасте», кульман, тряпка с мелком – пахло в воздухе страстью, а от них – молоком. Ах, как трудно быть строгим, и в душе, и на вид – каждый взгляд недотроги ущипнуть норовит.
Целый год «выживанья» – ставить тройки иль пять? – однокашник – рижанин, мог те муки понять.
Казановой по телу, Донжуаном сердец – и друзьями по делу, был я прозван – «боец». Брали села и замки, жгли сердца и мосты – вдруг, одни амазонки, как с Голгофы кресты. Целый год ел пуд соли, как в вприглядку пирог, но учил их на совесть – по-иному не мог…
Было сладко и горько – жизнь прошла, как в кино, а мои одногодки на погосте давно…
Но недавно, вдруг, дама, (я ведь вышел в тираж) улыбнулась: – «Я – Аня», и на сердце – кураж. Мне «Спасибо» сказала, (как на голову снег), что «Черченье сдавала в институте за всех. Как просил – не забыла – брать примеры с другой, вдруг, чертить полюбила, или вроде того. Та любовь ее полнит, хоть есть муж и он мил, но слова мои помнит». Жаль, вот я позабыл…
Чту Вас всех – Донны Анны! Где мой Каменный гость?
Но слова этой Ани, мне дороже всего.
|
