Одним из немногих ты душу - готов
Отдать под прелюдией жил янтаря,
Чтоб волей описывать небо других
На Землю истории в сердце - смотря.
Ты форм объективности серый гранит,
Из плит по реальному свету - внутри
Ты факт вынимаешь и пользу свою,
А новое время под рамкой Земли
Не стало считать угнетением боли -
Любви экстатический род - поневоле
На призванный искус вопроса - за зло,
На сердце которого стало светло.
Быть может затронуты мысли в 20-м,
Ты ждал эту осень внутри угнетения,
А мир, как готический призрак - за завтра
Искал обещание мудрости - в лицах.
Не время считать эту злобу - под нами,
На Землю сложив эволюции призрак,
Что пишет таким же прямым обещанием
И шлёт эзотерики гроб по привычке.
Лишь могут упасть эти верные птички
К культуре их нрава ты стал - объективен,
Всё ждёшь идеальному сердцу - отныне
Свой стиль полноводной манеры - из слов.
Они - обращённые волей привычки
У казуса стен из любви неприличной,
Ты видел тот русский мотив над обличьем
Притворного зла эталона в манерах?
Так пусть ты обычному веку - не притча,
А новое общество к личному имени,
Застрял элегантностью моды в обычаях,
Но сам и не блещешь притворством - со слов.
20-му центру под долгом - из мира
Ты верил о правде внутри негодующих
За имя притворное в мысли гнетущей,
А ночью вопил - о другой эволюции.
Не стало светло, как в готической прозе,
Все спели затворы под мнимым обличьем,
Им тесно слагать эту русскую душу
И мирно не спать по - другому приличию.
Что дать за обрывками верности смысла
Внутри символичности здравого риска,
По тем же добытым истории - толкам
О новой причине быть слаженным волком?
Любить бы твою элегантности пищу
Под новый костюм из приталенной страсти,
На взгляд - ты манера под лоск идеальный
И ветер фатальности меры изыска.
Но осень свою убирает погоду,
Когда за 20-м ей тесно, что проку
Искать одиночество в мнимой картине,
Любить ли сюжет европейского шёлка?
Над нами стоит эталон этой мысли,
Он взят объективностью долга - годами,
Со слов унижают им мысли - у моды,
А рябь одиночества губит народы.
Считает противным ту наглую пищу
И волю от нежности слов - о грядущем,
Ей быть на 20-м шагу неимущим
И слыть обращением новой поруки.
Лишь слабому ветру о фактах - приручён
Моралью искать одинокое в людях,
Тем верить внутри у 20-го судеб
По смыслам культуры реальности риска.
Не взят от критичности после изыска,
Он верит со слов превращения маски
В фигуру фатальности гневного мира,
А ждёт безысходной руины от власти.
Пускают и стелют пропавшие стены,
Могильные общества в том им - помеха,
А страх одиночества - новая метка
У прошлой картины заблудшего века.
Не сразу, а после любви у привычек
Ты страх понимаешь в искусстве - обычном,
За эту ли жизнь обращаешь - прямое
Довольство внутри обывателя слова?
|
