* * *
Пальнешь на взлет из гладкоствольных ног,
таких, как я, всегда считая данью,
сгорю, но ночь, что перстнем носит Бог,
вдруг, вспыхнет новой, темно-синей гранью.
Я сотворил, и это ты прими,
сияй, я догорю с ожогом,
но, даже если сгинет этот мир,
Любовь – всегда востребована Богом.
Её познав потерей, я постиг,
что главное не страсть, не зов, не поза,
а посох вечности в натруженной горсти,
в которую впивалась раньше роза.
Мой путь мне ведом, в нем я одинок,
в быту, в сознании – все тоже,
и крепнет ветер, став опорой ног,
а для тебя останусь я прохожий.
Мелькну и сгину, пропадет мой след.
Тот, походя, тебя от скуки ранит
и ты, с тоской глядя на лунный свет,
меня поймешь по блеску синей грани.
|
