Осень,
расскажи-ка мне скорей про первый снег,
положи мне рыхлый отпечаток-след,
по нему пойду по утреннему дну,
город свежий и дуреющий глотну.
Окна
так бессовестно похожи на людей,
этих глянцевых летящих голубей,
только ветки отраженьем серебра
на крупинках глаз светильников и бра.
Утро
так настырно лезет в окна посмотреть
светофор горящий, как всегда, на треть.
Солнца лучики уже едва звучат,
и с машинами, троллейбусами мчат.
Рядом
вот и женщину я вижу за окном,
и лицо ее так залито добром.
Над заколкой, прямо в венчике волос,
филин хукает, доверчиво до слёз.
Голубь
сквозь дрожащий белый глянец пролетел,
и его тот филин дикий чуть не съел.
Я его спасу, опять к груди прижму,
и на филина так строго погляжу.
Ветер,
я иду к тебе, качаясь, по стене,
что же ждет меня сегодня в этом дне,
отгорела в небе лунная свеча,
розовеет остывая крепкий чай.
Руки
и глаза мне прямо в небо положить,
все смешать, опять начать по новой жить.
Ну, а ветер, ставь-не ставь ему запрет, -
впереди меня ждет столько чудных лет.
Осень,
положи-ка на плечо мне ранний свет,
он воль улицы оставил ровный след.
Голубь в облаке заснеженной листвы
отлетает, не боится высоты.
1989
|
