Произведение «Клубника и шампанское» автора Бриевич

Он закурил сигарету. Курение убивает. Он рассмеялся.

На этот раз не нужны были фотографии, слежки, он не должен был даже проверять, перечислены ли деньги на счет; за столько лет ни одного недоразумения, все гладко, как по маслу. Стоя под душем, он снова вспоминал свои первые задания, первое разочарование, когда понял, что ничего не испытал, никаких эмоций. Никакого адреналина, никакого страха, потому что, если работать методично, сознательно, эта профессия - самая безопасная в мире. Странная у него судьба. Сын состоятельных родителей, выпускник юридического факультета университета Каттолика, прошедший стажировку в одной из самых престижных контор Милана, когда все ему прочили блистательное будущее, оставил профессию. Домыслы были разные, кто-то утверждал, что причиной всему жена одного из партнеров, кто-то говорил, что его страсть к лошадям не была оценена в стенах учреждения, хватило одной сильной простуды и красного носа, чтобы сделать из него кокаиниста. Правда была много банальней, много проще: ему все наскучило, смертельно.

Ни с того ни с сего он исчез из виду. И появился в Лос-Анджелесе, где один старый друг посвятил его в то, что позже стало его жизнью.

Вернувшись в Италию, он без усилий стал самым востребованным киллером, стреляющим без промаха, известным своей способностью никогда не оставлять следов, для всех он был Хирургом. Его настоящее имя появлялось всюду: в телефонном справочнике, на дверном звонке, в документах, но никто не смог бы связать это имя с его профессией. Его образ жизни не вызывал особых подозрений, семейного наследства хватало, чтобы мотивировать более чем зажиточную жизнь и безработное существование. Он любил роскошь, но скрывал ее в стенах своего дома: много знаменитых холстов, среди них работы Модильяни, Магритта, Пауля Клее, коллекция редчайших золотых монет, ценные сорта вин, которые он скорее коллекционировал, чем пил, одежда, стоившая целого состояния. Но все смазывалось тем, что он ненавидел водить машину, он владел старым Мерседесом, которым пользовался редко и, конечно, это не бросалось в глаза. Он не любил светскую жизнь, за исключением нескольких появлений в Ла Скала, со временем пропала также и страсть к лошадям, по крайней мере, к бегам, несколько тренировок в манеже - ничего более. Иногда он уезжал в Швейцарию, где владел виллой на Грайфензейском озере, удалялся от всего, посвящая себя рыбалке и долгим прогулкам в полном одиночестве.

"Мои волосы немного поредели, но никто не скажет, что мне уже шестьдесят",- произнес он вслух, поглаживая свои волосы перед зеркалом.

Закурил сигарету. Курение убивает. Рассмеялся.

Тщательно выбрал костюм, серый в полоску, белую рубашку, серый однотонный галстук, черные носки и ботинки. Казалось, что он никуда не торопился. Вынул из холодильника бутылку Crystal Rosé. Крайне редко можно было застать его пьющим днем, и уж тем более никогда – перед работой, в этот раз он мог сделать исключение. Съел одну клубничину – его слабость – он обожал клубнику свежую, цельную, настоящую. Ему нравилось проходить вдоль фруктовых прилавков, высматривая и выбирая самые красивые ягоды. Эти были куплены Изабеллой.

Изабелла. Мысль о ней вызвала чувство головокружения. Было глупо позволить этой девчонке приблизиться так близко, общаться так свободно, должно быть, он был не в себе, когда дал ей ключи от квартиры, чтобы она забрала грязное белье, забытое на диване. Его до сих пор бросает в дрожь, когда вспоминает свою квартиру, чистую, блестящую, в безукоризненном порядке: все банки на своих местах, бутылки на полке бара выстроены в линеечку, коробки с пулями составлены друг на друга, чехол от винтовки с оптическим прицелом на скамейке в прихожей, она, слушающая музыку в ожидании его возвращения. Ни одного вопроса, никакой реакции, обычная улыбка, та самая улыбка, которая покорила его. Нежность, восхищение, наивность в одной улыбке. Изабелла тринадцатилетняя внучка консьержки, с черными короткими волосами, зреющим телом, готовым взорваться, и нежностью, которую он никогда не испытывал.
Он не мог забыть прогулки по городу, походы в книжный магазин, блеск ее глаз, когда среди книг она нашла браслет, который так страстно желала, "поощрительный подарок, ты его заслужила". Он до сих пор слышит звук поцелуя, ощущает тепло, овладевающее его телом, броуновское движение чувств, затуманивающих мозг. Инстинктивно дотрагивается до щеки и ему кажется, что чувствует касание губ той девчонки, все еще такой незрелой. Он знал, что не мог себе этого позволить, он был всегда осторожен, не допуская развития каких бы то ни было отношений, но ему не удавалось держать ее на расстоянии.

"Какого черта ты делаешь!? Играешь в папу, это же смешно! Ты даже не был на похоронах своего отца, и бьюсь об заклад, ты даже не помнишь, в какой фешенебельный дом престарелых ты определил свою мать".

"А сейчас? Что ты делаешь сейчас? А если она проболтается? Может быть не сразу, через несколько месяцев, несколько лет, рано или поздно она встретит парня, похвастает перед ним".

"Я мог бы вернуться в Соединенные Штаты", - высокий голос звучит фальшиво, как и его намерение. На самом деле он уже решил, это ему дорогого стоит, но проблема будет решена, и он знает лишь один способ.

Он кладет деревянную шкатулку на столик, вынимает Беретту 92, легендарную М9, настоящее сокровище. Этот пистолет был предназначен для армии, принят на вооружение, что немаловажно, также Вооруженными силами США взамен другой легенде, Кольту 1910. Ему не удалось сдержать ехидную усмешку удовлетворения, конечно не из италийской гордости, нет, просто американцы его достали.

Он как будто бы засомневался, казалось, повторял роль, чтобы убедиться, что ничего не упустил. Его движения были медленными, почти неуверенными, несколько раз он порывался встать, но передумывал. По радио звучала Kind of blu Майлса Дэвиса. Погладил пистолет, приставил его к виску, почувствовал приятную прохладу металла и выстрелил.

В то время, как он нажимал на спусковой крючок, последний взгляд его остановился на блюдце с клубникой и бокале вина. Он упал, думая, что клубника и шампанское были красивой декорацией для прощания с этим миром.