Свечение на ночном небе начиналось с первыми нотами на её инструменте и заканчивалось, когда виолончель умолкала. Как так происходило – непонятно, но так было всегда. Ещё будучи маленькой девочкой, она влюбилась в этот большой загадочный для неё инструмент, в его сексуальную женскую форму, в эти длинные жёсткие струны, а звук, который вылетал, как стая диких птиц, её просто магнетизировал. Она зачарованно слушала мастеров виолончели часами и просила родителей купить ей такой же. Папа с мамой только удивлённо качали головами, в роду не было музыкантов. Они предлагали ей инструменты попроще, но дочь стояла на своём. В конце концов, родители отступили и купили ей виолончель, оформив занятия в музыкальной школе. С этого дня начались её мучения. Стальные и нейлоновые струны натирали пальцы до крови, тонкая детская кожа не выдерживала, а близко расположенные капиллярные сосуды горели, как вечерний закат, озвученный неумелыми движениями по струнам. Та, чарующая слух, музыка, которую она слышала по телевидению и радио, расходилась с её реальными звуками. Большой неуклюжий инструмент постоянно выскальзывал из рук и заваливался на ногу. Приходилось вставать и играть стоя, навалившись всем тщедушным телом на инструмент. Заунывный тембр разрывал слух на части, хотелось поставить что-нибудь весёленькое и танцевать. Девочка бросила виолончель. Та ударилась об стену и с грохотом упала. Смычок полетел в угол комнаты. Дождь нотами сыпал за окном. Она уселась у окна и карими широкими глазами поглощала его музыку, облизывая израненные пальцы. Так проходили дни её жизни, непохожие на детство других детей. С годами виолончель была покорена и издавала мелодичные связанные звуки, превращающиеся в гармоничные мелодии - грустные, глубокие, не вяжущиеся с девичьим возрастом исполнительницы. Пошли концерты, гастроли, слава.
А на Дерибасовской всё те же песни: «Шаланды, полные кефали, в Одессу Костя пригонял…»
