Наверное, у каждого человека, имеющего много лет за плечами, бывают эпизоды жизни, которые ярко выделяются в череде других и остаются в памяти на всю жизнь.
Одним из таких эпизодов моей жизни было приключение, произошедшее в один из первых постперестроечных лет в окрестности Алма-Аты.
В эту сказочную ночную обстановку мне повезло попасть, когда я опоздал поздним вечером на последний автобус, перевозивший людей в расположенные в горах дачные массивы.
Ну что ж, можно и прогуляться, - решил я и направился на дачу по старой, много лет не используемой грунтовой дороге на много сокращавшей путь. Назвать её дорогой можно было только условно, поскольку она хоть и заросла травой, но верно указывала путь. Проходила она по гребню одной из гряд, которые, как подтвердил мне знакомый геолог, образовались тысячи лет назад при бурном образовании и росте гор и являлись тогда потоками грунта. А между этими грядами находились узкие, заросшие деревьями и кустарником долины, кажется, называемыми саями. Некоторые из них были довольно глубокими. А на вершине гряды из-за жаркого солнца рос только мелкий и редкий кустарник.
Нереальность, сказочность обстановки создавал огромный диск луны, висящий слева от меня чуть выше видимой кромки гор. От этого каждый куст продолжался удивительно чёткой и длинной полосой тени. А справа от меня, буквально в нескольких метрах, начиналась пугающая чернота сая. И всё это как-то неуловимо мерцало и двигалось.
Я невольно посмотрел на луну. И она мне явно показалась живой. Казалось, она чуть заметно подмигивала мне и даже словно пошатывалась.
Понятно, -сообразил я, - неравномерность прогревания солнцем разных участков горной поверхности приводит к турбулентности воздушных масс при их ночного остывания, то есть к неравномерности их плотности. Это и создаёт впечатление «живой» луны.[/b]
Существенную долю в сказочности обстановки вносило ещё непрерывный многоголосый звон кузнечиков. Невольно вспомнился Хемингуэй с со звоном цикад в его описанием лунной африканской ночи.[/b]
Интересно, - подумал я, - цикады, это и есть кузнечики, или что-то другое.
Стоп, - прервал я вои рассуждения, - минут через тридцать луна окончательно зайдёт за кромку гор, и я перейду из сказки в кромешную южную ночь.
Я прибавил шагу, но это уже не помогло, правда, до дачи оставалось только несколько сот метров, а тропа всё-таки хоть и слабо, но угадывалась.
А вот уже во мраке ночи просматриваются дачные строения и заборы. Когда до моей дачи оставалось не более двухсот метров, где-то сбоку раздалось это противное тявканье, немного похожее на собачье.
Я уже знал, что это такое. Буквально две недели назад, будучи на даче ночью, впервые услышал я такое же со всех сторон. Было совершенно понятно, что это какая-то стая. Но очень уж не походило это тявканье на собачий лай. Признаюсь, с тало как-то жутковато.
Утром я рассказал об этом соседу.
- А что ты ещё не знаешь? – удивился тот, - это же шакалы у нас появились. Мне сторож рассказывал, что день они проводят где-то внизу у речки, а ночью шакалят на дачах.
- Да ты что, Павел, - не поверил я, - какие шакалы близ Алма-Аты? Я бывал во многих областях Казахстана, но никогда не слышал ни о каких шакалах. Может, где-нибудь в прикаспийских или приаральских степях, где я никогда не был, но уж слишком далеко это от Алма-Аты.
-Но факт есть факт, Анатолий. Они точно появились. Может быть откуда-нибудь поближе. Вот, например, в Таджикистане война идёт. Видел же сколько в Алма-Ате беженцев.
-Да видел я, Павел, беженцев, а вот о таджикских шакалах никогда не слышал и не читал. А что они делают на дачах?
- Да я же говорю: шакалят. Наверное, ловят грызунов и кошек. Вон ко мне приходила уже одичавшая кошечка со своим выводком. Я их подкармливал, а сейчас их давно уже нет. А, может, они ещё находят что-либо съестное в выбрасываемых дачниками отходах.
И так, я уже знал, кому принадлежит это тявканье. А между тем, тявканье слышалось уже со всех сторон. Когда оно услышалось впереди меня, я хотел бежать назад, но пришлось отбросить эту мысль, когда услышал тоже у себя за спиной.
Кромешная ночь и стая зверья вокруг тебя. Жутковато. Пробел в моём образовании: я практически ничего не знаю о повадках этих животных. Интересно: они, вообще, могут напасть на человека? Хорошо бы найти хоть какую-нибудь палку или камень. Но в этой кромешной темноте это невозможно. Придётся полагаться на ноги. Правда, в лёгких спортивных кроссовках они совсем ненадёжное оружие. Интересно, они уже учуяли меня? Если так, то будут нападать или, наоборот, разбегаться? Хорошо, что до своей дачи остаётся всего-то не больше ста метров.
С этими тревожными размышлениями я и добрался до дачи и скрылся от возможных неприятностей за её надёжными стенами.
Первое, что хотелось сделать после того, как проснулся, конечно, рассказать кому-либо о ночном приключении.
Первой оказалась пожилая соседка, которую все называли бабой Нюрой. Только я, помятуя урок вежливости, который дала мне пожилая женщина, назвавшаяся Анастасией Петровной, которую я, будучи кандидатом в депутаты, на встрече с избирателями назвал бабушкой.
- А что ты хотел? – выслушав, начала разговор тётя Нюра. - Ещё и не то будет. Всё кончается, всё разваривается. Вон уже и страна развалилась. Заводы останавливаются. Вон наш Колька без работы остался. Какой завод был, почтовый ящик. И проработал то всего несколько лет.
-А мне Николай говорил, что открыл магазин секонд-хэнд и хорошо зарабатывает.
-Ну и что, что зарабатывает. Мы ведь его на инженера учили, а не зарубежными ношенными шмотками торговать. Всё разваливается, всё к концу идёт.
- К какому концу, тётя Нюра?
- К какому, к какому. Света, конечно.
- Да что Вы, тётя Нюра, Какой конец Света. И причём здесь шакалы? Они же у нас не исчезли, а, наоборот, появились.
- Правильно, появились. А почему? Потому, что что-то уже исчезло там, где они были раньше… А ты говоришь.
-Ну, мало ли что в природе бывает, тётя Нюра.
- Бывает. Но не везде и не сразу. Вон у нас в последнее время всякие непонятные чудеса случаются. Ты, небось, про змей слышал?
- Слышал, конечно, слышал.
Об этом удивительно непонятном явлении долго говорили в Алма-Ате.
В течение не одного часа большая масса змей переползала через трассу, соединяющую Алма-Ату с посёлками и дачами в предгорной зоне. Змеинная масса по каким-то непонятным причинам переходила из степной зоны в предгорную.
Змей было так много, что водители автотранспорта с обеих сторон вынуждены были пережидать. Но поскольку делали это не все, на асфальте дороги во многих местах пестрели раздавленные змеи.
- А индийские скворцы? – между тем продолжала тётя Нюра, - никогда раньше их здесь не было.
Действительно, эти толи индийские, толи иранские скворцы появились у нас года два назад. От наших обычных скворцов они отличались ещё и тем, что осенью перед перелётом на зимовку, они, к досаде дачников, сбивались в стаи наносившие большой урон урожаю вишни, черешни и другим косточковым.
- Что-то же их заставило прилетать к нам, - продолжила тётя Нюра. – А ты говоришь.
- Да это, тётя Нюра, может быть, действительно одна причина всё это объединяет, - решил я блеснуть вычитанными из газет знаниями, - вот, например, Аральская катастрофа. Вы, наверное, слышали о высыхании Аральского озера?
- Вот, вот, и озёра уже высыхают. А ты говоришь.
- Тётя Нюра, во-первых, не озёра, а озеро Арал. Высыхает озеро – уменьшается занятая водой площадь, а значит и испарение воды, - излагаю я прочитанную где-то версию. – а озеро то огромное. Не зря же его иногда называют морем. Изчезновение поднимающейся вверх огромной массы воды изменило преимущественное направление воздушных потоков, что привело к существенным климатическим изменениям в огромном регионе.
- Вот, вот. А ты говоришь.
- Но причём здесь конец Света? Просто люди очень много воды из Сыр-Дарьи и Аму-Дарьи забирали на полив, понастроив каналов. Говорят, что во многих низких местах образовались даже озерки, которые на жарком солнце так интенсивно испарялись, что за несколько лет превратились в солёные.
- Вот, вот. Вот уже и люди разума лишились. А ты говоришь.
Понял я, что тётю Нюру переубедить невозможно. Пусть само время сделает это, - решил я и прекратил разговор.
Но увидеть это уже не пришлось, так как я уехал в Россию, оставив прекрасную Алма-Ату, о которой остались тёплые чувства, впрочем, и обо всём Казахстане.
