- Удиви меня! Удиви меня простотой, матушка природа, а уж заумностями мы и сами удивлять можем. Да-с!
Дмитрий Иванович вздохнул, подкрутил фитиль у лампы и в который раз переставил на столе карточки с символами химических элементов и их основными свойствами.
Со стороны это было похоже на раскладывание загадочного пасьянса, правила которого известны лишь ему одному. Но в том-то всё и дело, что правила никак не выкристаллизовывались. Шестьдесят три элемента упорно не хотели выстраиваться в систему. Казалось, вот-вот получится, однако, “пасьянс” не складывался, в сотый раз не складывался.
- Да-с! Дёберейнер не смог и Александр Эмиль де Шанкуртуа тоже. Надо же придумать: элементы вдоль винтовой линии располагать. "Земной спиралью" называет. Во как! Однако, подробнее узнать не мешало бы - в спиралях что-то есть.
Профессор привычным движением попытался привести непокорную бороду в порядок.
- Это ещё что, вот Ньюлендс вовсе "закон октав" сочинил. Всё в семь нот втиснуть пытается. Не получается. Нет, господа, проще надобно, проще. Со своей музыкой в симфонию Высших Сфер вторгаться негоже. Природа насилия не терпит.
В дверь постучали и, не дождавшись ответа, её легонечко отворили.
- Дмитрий, душа моя, засиделся ты сегодня. С утра в затворниках. Пора бы уж ко сну.
Учёный нехотя отодвинулся от стола, собрал карточки в стопку и аккуратно сложил их в коробку для визиток.
- Пожалуй, ты права: сегодня вряд ли что путного выйдет. Чайку бы мне крепенького.
-На сон грядущий? Хорошо ли это? И вот с лампой керосиновой всё сидишь в кабинете – это с твоим-то зрением. Дурно всё это. Весь дом в электричестве. Надо бы и тебе…
- Оставь! Ну, сколько можно? Я же просил.
Дмитрий Иванович встал, загасил лампу и устало прошёл в столовую.
- А чайку горяченького с яблочками я всё же выпью. Яблочная кожурка от кашля замечательно помогает – это мне ещё в гимназии говорили…
Ещё раз тяжело вздохнул, размял пальцы, будто они озябли.
- Знаешь, я ведь, почитай, двадцать лет пытаюсь кирпичики мироздания сложить в систему. Не мог Господь без системы творить, да-с. Будь добра, Физа, распорядись, чтобы самовар подшумели.
Прислуга в просторной столовой накрыла скромный стол. Муж и жена сидели друг против друга и молча чаевничали, каждый думал о своем. Супруга попыталась было заговорить об Оленьке – их малышке, но по рассеянному взгляду мужа поняла, что семейной беседы в этот раз не получится. Затем, обменявшись привычными фразами, они пошли спать в разные комнаты.
Феозва Никитична долго не могла сомкнуть глаз.
- Когда они перестали понимать друг друга? Отчего так случается, что близкие люди, клявшиеся в вечной любви, становятся чужими? А как славно было в Боблове! Прогулки по лесу, ботанические опыты…
Воспоминания вереницей всплывали и так ярко, так детально, но тут же таяли.
- А ведь предупреждали: он моложе тебя, натура увлекающаяся, вспыльчивая. Трудно тебе будет. Так и есть. О кирпичиках мироздания думает. Мне бы его заботы. Вот флигелек в имении пристроить надо бы. Сколько кирпичиков понадобится, а леса, железа? Дочка кроха ещё и сынок Володя мал, внимания требуют. Обновки к весне нужны. Всё - всё на моих плечах. Хорошо ещё квартира на казенный счет.
Женщина тяжело вдохнула, поправила чепец, перекрестилась и стала шептать молитву: “Царю Небесный, Утешителю, Душе истины”...
Откуда-то донёсся шорох.
- Уж не Оленька ли проснулась? Нет, плача нет. Слава Богу! Это, пожалуй, из спальни Дмитрия. Говорила, не надо чай пить. Не слушает, всё по-своему делает. Может оттого и полюбила? Бог даст, сложится ещё...
Женщина опять перекрестилась и заново начала читать молитву.
На завтрак, как обычно за столом собрались все домочадцы, каждый на своём месте, пустовало лишь место главы семейства. Впрочем, скоро вышел и он, сухо поздоровался и сразу пододвинул к себе чайную пару – это был нехороший признак. Супруга молча налила чаю.
- Во сне мне привиделась аккуратная таблица, все клеточки которой были заполнены символами химических элементов, и в этом была строгая закономерность.
Дмитрий Иванович произнёс это очень тихо, ни к кому не обращаясь, ни на кого не глядя.
- Так явственно приснилась, что я даже проснулся и основные моменты тут же зарисовал. Утром сразу в кабинет. И что же?
Профессор повысил голос и обвёл всех строгим взглядом.
- Рассыпалось всё! Поделом! Разве можно снам доверяться? Чепуха приснилась. Пустые клетки надобно оставлять, но ведь природа не терпит пустоты. И многие элементы переставлять, и даже атомный вес некоторых менять весьма значительно требуется. Да – с!
В зале, мягко освещенной почти весенним солнцем, повисла напряженность. Чтобы как-то разрядить обстановку, хозяйка улыбаясь произнесла:
- Дмитрий Иванович, друг мой, что же вы так растревожились? Ну, пустые теперь клетки, а в другой раз, глядишь, и заполнятся. И переставляйте, как вам надобно, меняйте что требуется – ваша же таблица. Зачем же так убиваться, душа моя?
- Да как вы не понимаете? Это же нонсенс! Вы меня просто поражаете, Феозва Никитична.
Профессор отодвинул чай и грозно посмотрел на супругу.
- Вот так взять и, невзирая на авторитеты, свои правила устанавливать? Вы меня, матушка, удивляете, да – с!
Но в ту же минуту ученый вскочил со стула, глаза его загорелись, правая рука что-то начертала в воздухе.
- А ежели это закон природы, стало быть он предсказательную силу имеет! А раз так, значит будем править! Непременно будем!
Он энергично подошёл к жене, обнял её за плечи и с силой поцеловал прямо в губы.
- Что с вами, Дмитрий? Вы меня пугаете. Какой пример подаёте? Mauvais exemple, mon ami*!
- Хороший пример! Замечательный пример, дорогая!
Дмитрий Иванович ещё раз поцеловал раскрасневшуюся супругу, теперь значительно нежнее.
Все обомлели. Даже трёхлетний Володя, почувствовав в происходящем что-то необычное, в изумлении уставился на отца. Наступила полная тишина - самовар и тот перестал посвистывать.
– Вы меня удивляете. – прошептала Физа и, закрыв глаза, нараспев протянула:
– Сложится!
– Да – с! – отчеканил Дмитрий Иванович.
* Плохой пример, мой друг.
