До развилки ехали молча, и лишь когда миновали ветряную мельницу, Максим спросил:
- Кум, отсюда куда поедем?
Степан, не сразу освободившись от тяжелых мыслей, не понял вопрос.
- Куда поедем? Домой, наверное...
- Какой дорогой поедем? Если той же – не попадём ли в беду?
- Господи помилуй, кум, что ещё страшнее может с нами произойти?
- И то правда... Я всё про того разбойника думаю, не умер ли он? Там под мостом много старых столбов.
- Если умер, то ничего страшного. Бандиты опасны, когда живы.
- Да... Неприятно проходить мимо трупа.
- Говорят, если отвернешься, то не пристанет.
Они снова помолчали. Тихонько напевая, они вдвоём задумались.
В голове Степана не было мыслей о разбойнике, который был брошен под мост. Он всё думал о том, как жить дальше. Земля была вспахана и засеяна. Сегодня-завтра надо сажать картошку. И уже через два-три дня начинать вносить навоз. Наступит время покоса. На чьей лошади сеять рожь? Нет, в любом случае, придется покупать лошадь. Есть десять рублей, но этого мало... корову надо продавать.
- Господи, помилуй, ― проговорил он вслух.
У Макса были совсем другие мысли.
Он боялся, что если грабитель действительно умер, то эта весть разлетелась бы по селу и попала в уши чиновников, те начали бы искать убийц. Страшно было также, что грабитель остался в живых. И, конечно, страшно было лишиться лошади. "Поэтому надо было сидеть дома и не искать на свою голову приключений", - думал он. И тут же подумал: " Кум Степан не выдержал бы без моей помощи". И захотелось ещё больше помогать и утешать его.
- Кум! - мягко сказал он.
Уставший от разговоров, Степан повернулся к нему:
- Что скажешь?
- Что хотел сказать... даже если тяжело тебе, не переживай. Воля Божия велика. Он видит, что мы невиновны.
Слова кума теплом тронули сердце Степана. Он захотел рассказать ему все, что сжигало его сердце.
- Я и сам знаю, что не виноват перед Богом... Трудно будет дальше жить. Это режет сердце. Подумай сам: картошку посадить, навоз убрать... Сколько работы. Крестьянин без лошади - крестьянин ли? Как человек без рук, без ног.
- Это правда, кум, ― согласился Максим, - но даже если сердце от переживаний лопнет, ничего уже не поделаешь. И у тебя, и у меня по два именных надела земли. Четыре надела обработаем моей лошадью. Посадим и картофель. Не переживай.
Слова кума ещё больше встревожили Степана: "Смогу ли потом в глаза людям смотреть...."
- Раз поможешь, два поможешь, кум, всегда не сможешь помогать. У тебя большая семья. Надо всех кормить... Надо всех одеть.
- Пока коня нет, надо помогать. Когда Николай вернется с работы, возьмёте лошадь.
- До этого не буду ждать, кум. Без лошади и день трудно прожить.
- Да... Что будешь делать, если сил не хватит?
- Придется потрудиться, кум.
Степан решил больше ничего не говорить Максиму, боясь, что то, что станет известно людям - потеряет силу.
Максим погнал лошадь быстрее.
- Я еще об этом думаю, кум... Что делать с чужим человеком, который живет у Михи? Разбойник сказал, что он у тебя лошадь украл и в Кармаш продал. И оказался прав. Хотелось бы, чтобы Филипп принародно объяснился.
- Да, кум, ― с воодушевлением сказал Степан, ― если разбойник жив, то отвезем его в деревню, соберем народ и заставим повторить то, что нам рассказал. Тогда и можно будет забрать человека у Михи.
-Правильно, кум, ― согласился Максим. ― Так и сделаем.
Так, за разговором, не заметили, как подъехали к Черному мосту. Поднявшись на мост, Максим оглянулся и остановил лошадь. Вдвоем они сошли с телеги, подошли к краю моста и посмотрели вниз, перегнувшись через перила. Увидев, что на месте падения никого нет, они испуганно переглянулись.
- Вот те на...увезли в деревню... - тихо пробормотал Максим.
- Поднялся, дьявол!
- Ты же тут и дубинку бросил?
- С ним же и выкинул.
- А теперь не видно ее?
Они снова заглянули за перила моста.
- Что это может значить? Если он сам встал и ушёл, то дубинка-то должна лежать, ― недоумевал Степан.
- Одно ясно, умер он или остался жив - друзья уже увезли его.
- Может, прохожий пожалел и увез? Сегодня базарный день, и кто-то проходил мимо.
- Нет, я так не думаю, кум, если простые люди подобрали его, то дубинка должна лежать. Для чего она им? Его забрали друзья. И мы хотим снова проехать мимо этой рощи!
- Давай поедем другой дорогой...
Не успокоившись словами кума, Максим забрался на телегу, сказав, что другого пути уже нет:
- Давай, садись, поехали поскорее. Кто-нибудь увидит нас и подумает, что делают эти люди на мосту?
Исчезновение разбойника всё больше и больше пугало Максима: " Если остался в живых - лошадь заберут или накажут другим способом. Если умер, то казнят или ещё большая беда - отправят в Сибирь".
В конце концов он не выдержал и решил поделиться с кумом своими печальными мыслями:
- Я так думаю, кум, ― прошептал он, как будто боялся, что кто-то услышит: - если бы он умер, то было бы страшнее. Что будет, если будут искать убийцу?
- Пусть ищут, кто нас видел?
- Нас видели на рынке! Нюх у чиновников собачий. Выследят.
- Если надо, пусть выслеживают, мы ничего не видели, ничего не знаем.
Уверенность Степана успокоила Макса.
- Не знал-не видел-одно слово. Это очень хорошо, - согласился он. ― Но, по-моему, этого недостаточно. В таких случаях трудно прикусить язык. Придется что-то говорить. Если заранее не продумать, что сказать, то можем запутаться. Чиновники только этого и ждут.
- Конечно, надо договориться, что говорить.
- Скажем, что по объездной дороге поехали?
- Ага. Мы побоялись проехать мимо Пакшевой рощи и поехали, допустим, по объездной дороге. Это вполне правдоподобно звучит. Никто не видел, по какому пути мы ехали. Впрочем, я об этом и переживать не буду, - махнул рукой Степан. - Хорошо, если умер. Вся деревня ликовать будет, когда услышит, что разбойник убит. И мы же не нападали на них, чтобы обвинить нас. Вот другого не поймали... Из-за этого надо возмущаться.
- Эй, кум... Хочешь их уничтожить, поймав одного? Бандиты не только в Пакшевой роще, но и в нашем селе...
Дорога резко вильнула в сторону и, увидев знакомую рощу, Максим замолчал на полуслове. Теперь она казалась ему еще более дикой. Он переместился ближе к Степану.
Конь вошёл в угол рощи. Где-то вдалеке раздалось уханье совы. Для Максима оно прозвучало, как разбойничий сигнал к нападению. Он не выдержал и начал молиться, повторяя: «Боже, не оставляй меня, сохрани, чтобы смог поднять детей». Только когда роща осталась позади, он вздохнул с облегчением.
В деревню они вернулись ночью. Рядом со скрипом колес доносился лай дворовой собаки. У чьих-то ворот гоготали гуси.
Когда они остановились у дома Максима, в сарае проснулся петух и громко закричал. Проснулись и соседние петухи. В какой-то момент на улице зазвучал петушиный гул.
- Полночь, - сказал Степан, спускаясь с телеги. Взял походную сумку и повесил на плечо. ― Потревожил тебя напрасно, уж не сердись.
- Хлопоты были не напрасны, но счастья не принесли.
- Делать нечего, кум. Такова моя судьба. Доброй ночи тебе.
- Если лошадь нужна, приходи, кум. Все, что нужно сделаю, - твердо сказал Максим
Степан перелез через ограду и остановился, не услышав ни звука во дворе. После свадьбы в первый раз жена не открыла ему ворота. Как всегда, сначала он пошел к конюшне. У него был такой обычай: не только возвращаясь с дальней дороги, но и возвращаясь от соседа, он не мог зайти в избу, не посмотрев сначала на то, как лошадь хрустит овсом. Теперь в конюшне стояла тишина.
Татьяна почувствовала возвращение мужа только тогда, когда услышала шаги в сенях.
- Кто там?
- Я это... - тихо отозвался Степан.
- Только прилегла, всё ждала тебя, незаметно уснула. Не услышала, что ты пришел, - сказала она и вздохнула: - наверное, не повезло...
- Счастье я упустил из рук... ― отозвался Степан.
- Как так из рук?
Степан снял сумку с плеча и бросил под кровать. Он сел рядом с женой на постель и рассказал, как встретил лошадь и как её увезли торговцы. Только драку с барышниками и урядником скрыл. Помня, что Татьяна была и так слабонервной, он боялся, что рассказ её сильно растревожит.
- Старый я стал, отдал лошадь своими руками... - заключил Степан.
- Господи, сон, что сено в дом привезли, был не к добру...такое увидеть - к беде уж... - неживым голосом сказала Татьяна. - Что же мы будем делать? Как будем жить?
- Пока наши головы здоровы, будем жить. Лошадь надо покупать.
- Денег ведь не хватит.
- Корову придется продать. У нас нет маленьких детей. Временно проживём и без молока. Без лошади трудно жить.
Татьяна согласилась безоговорочно.
