Репетиция

     Шёл первый, самый лютый год действия горбачёвского сухого закона...

     Ночью на чердаке театра музыкальной комедии прорвало трубу. Старые потолки несколько часов держали на себе целое озеро воды, но к утру дали слабину: по стенам потекли мощные струи, на паркеты падала мокрая штукатурка, фойе, гардероб и гримуборные оказались залитыми...
     Репетиции и спектакль были отменены.
     Теливидов, Тихоня-Мирский и Чурменёв, актёры театра, стояли у служебного входа и решали: как использовать неожиданный выходной. Консенсуса достигли быстро, а знакомый путь до магазина был коротким: в портфеле Тихони-Мирского позвякивали три бутылки портвейна "Дядя Толя", в кармане Теливидова лоснились фольгой три плавленых сырка, Чурменёв быстро раздобыл стакан в соседней закусочной.
     Куда идти? Решили вернуться в театр и "посидеть" там. На проходной вахтёрша сообщила, что приехала комиссия управления культуры и делает обход. Ситуация осложнялась... Было решено найти укромный уголок, куда комиссия точно не нагрянет.
По лужам актёры прошли фойе, поднялись на третий этаж и отыскали дверь в крохотную комнатку, скорее напоминающую чулан, там хранились кипы старых афиш и программок. Окон не было, но плафон под потолком работал. Стены и паркет были влажными. В чулане имелись два стула, ещё два, стараясь не шуметь, принесли с балкона. Один стул играл роль стола - его украсили бутылкой портвейна и развёрнутыми сырками.
     Когда первый стакан вина был, по старшинству, перелит Теливидовым в "другую посуду", и кусок плавленого сырка последовал за ним, на этаже послышались голоса... Друзья тревожно переглянулись: комиссия... Голоса и шаги приближались к самой двери... Артисты перестали дышать. Говорил директор театра:
     - Это комната билетёров, здесь тоже, видимо, потоп...
Дверь отворилась... В проёме появились очки и лысина директора, а за ним строгие, озабоченные лица членов комиссии. "Дядя Толя" едва успел юркнуть за спину Тихони-Мирского, но на "столе" стоял стакан и лежали сырки. Закуска застряла в горле Теливидова, он закашлялся...
     - А это наши актёры, - невозмутимым тоном объяснил директор. - Репетируете, товарищи?
     - Репетируем, Лев Борисыч... - неуверенным хором ответили артисты, вставая из-за "стола".
     - Летучую мышь?
     - Марицу, Лев Борисыч, - ответ Чурменёва был более смелым.
     - Кстати, я сегодня отменил репетицию, - добавил директор.
     - Хотим всё-таки сцену из первого акта пройти, - деловито пояснил Тихоня-Мирский.
     - Вижу, что даже аварийная ситуация не мешает творческому процессу, - Лев Борисович выразительно посмотрел на трёх друзей, - не будем мешать.
     Дверь закрылась, и комиссия продолжила шествие. Зажав рты ладонями, вытаращенными глазами актёры смотрели друг на друга, не веря, что страшная опасность миновала. Потом они дождались, когда совершенно стихли голоса, нашли швабру, аккуратно закрыли на неё дверь и в тесном, мокром чулане шёпотом продолжили работу над бессмертным творением Имре Кальмана, над всеми тремя актами.