ОЛЕГ ВАЙНТРАУБ
ПИГМАЛИОН И ГАЛАТЕЯ ВО ВСЕЛЕННОЙ
(фантастический рассказ)
18+
«Если за наслаждением непременно последует страдание,
это не есть причина отказа от наслаждения».
Конфуций.
«Если нельзя, но очень хочется, значит - можно»
Народная шутка.
(продолжение)
Уже через несколько минут, раздевшись до пояса, я готовил ванну для Мишель. Инфракрасный фонарь над ванной создавал ощущение ласкового тепла, льющегося сверху, словно находишься в знойный летний день на пляже. Чистая теплая вода, льющаяся сильной струей из крана, поднимала обильную белую пену с нежным запахом ландыша.
Из-за шума льющейся воды я не услышал, как вошла Мишель. Она была в легком розовом нейлоновом халатике, накинутом поверх полупрозрачного пеньюара такого же цвета. Недремлющий взгляд мужчины тут же, даже помимо моей воли, отметил, что под пеньюаром больше ничего не было.
- Ну как, все готово? – спросила Мишель и сбросила мне на руки свой халат. Потом грациозно поднялась на подставку рядом с ванной и, повернувшись ко мне спиной, стянула через голову пеньюар.
Она осталась, в чем мать родила, и очевидно, зная магическую силу красоты своего тела, совсем не стеснялась меня. Может быть, она помнила, что я стоял у истоков ее второго рождения и уже видел ее полностью обнаженной.
На миг я застыл с открытым ртом при виде столь прекрасного зрелища. Тело ее буквально светилось изнутри.
- Чего уставился? Дай руку.
Я подал ей руку, и она, опершись на нее, вначале ножкой попробовала воду, а потом грациозно вошла в ванну и скрылась под густой пеной. Я объяснил ей, как пользоваться гидромассажем.
- А теперь исчезни. Я хочу наслаждаться этой прелестью одна. Через полчаса принеси мне купальную простыню, лучше махровую, и белье. Я все приготовила там, на кровати.
Оставив ее мыться, помчался вначале в бытовую комнату. Задал машине большую программу: махровую купальную простыню, новый комплект постельного белья, две высокие узкие китайские вазы, несколько свечей, два хрустальных фужера, бутылку шампанского и два букета роз красных и белых. Потом еще вспомнил про шоколад. В нашей каюте быстро сменил постельное белье, у кровати поставил вазы с цветами, установил, где только можно было, свечи и зажег их. На письменном столе уже стояла бутылка шампанского, фужеры и лежал шоколад. В моем представлении именно так должна была выглядеть романтическая обстановка любовного свидания.
Я и не успел заметить, как пробежало полчаса, нужно было идти за Мишель. Застал ее лежащей в ванной, вытянувшейся во весь рост и с закрытыми глазами. Явно она наслаждалась этой процедурой.
- Я не слишком рано? Может быть еще …
- Нет, достаточно. Спусти воду и помоги мне смыть эту пену.
Я нажал клавишу на пульте, и насос быстро откачал воду из ванны. Взяв в руки гибкий шланг с душевой насадкой, стал им поливать Мишель. Она вертелась, подставляя свое тело под струи душа. От теплой воды кожа ее порозовела, и сейчас напоминала свежий спелый персик. Я не столько поливал ее, сколько любовался ею. Мне хотелось, чтобы эти мгновения никогда не кончались.
- Ну, хватит. Давай уже вытираться, - командовала она.
Я взял купальную простыню и накинул ей на плечи , затем стал протирать и промокать струйки и капли воды, строящиеся по ее телу. Краями простыни осушил волосы, а затем начал легонько вытирать тело, начиная с шеи, и, как детстве это делала мама, стал приговаривать:
- Сейчас мы за вытрем шейку, эту красивую лебединую шейку. Затем вытрем плечики, такие красивые такие ровные и такие покатые.
Опускаясь ниже, мои руки коснулись ее груди. Даже через ткань купальной простыни я почувствовал их упругость и слегка выпуклые соски. Они торчали немного вверх, и почему-то их хотелось назвать «курносиками». Я едва сдерживал себя, чтобы не прикоснуться к ним губами, не стать их целовать и ласкать. Поднимающееся чувство возбуждения постарался погасить, повернув ее к себе спиной, и стал вытирать ее спину.
- Теперь вытрем спинку, такую ровненькую, такую беленькую с ложбинкой между лопатками, с такой тонкой талией, что хочется обхватить ее двумя руками. А теперь попку, такую кругленькую, упругую и аппетитную.
Затем повернул ее к себе лицом и снова принялся вытирать ей грудь, живот, бедра. В этот момент я почувствовал себя настоящим Пигмалионом, когда тот создавал свою Галатею. Тогда перед ним была только статуя, пусть даже самая прекрасная, а сейчас передо мной была живая девушка, и мне не потребуется вмешательство Венеры, чтобы вдохнуть в нее жизнь. Она была здесь и сейчас, живая, настоящая, из плоти и крови, и для меня прекрасней любой Галатеи. И тут мое красноречие иссякло. Кровь, бросившаяся мне в голову, заблокировала мою болтовню. Чтобы тут сейчас же не наброситься на нее, я быстро закончил ее вытирать, завернул в простыню, взял на руки и понес в нашу каюту. Там освободил ее от влажной простыни и уложил на свежую постель. Мишель удивленно осмотрелась вокруг. Букеты роз у кровати, бутылка шампанского, хрустальные бокалы и шоколад на столе подсказывали ей, что я старался создать романтические условия для любовного свидания.
- Все очень чудесно, не хватает только музыки.
- А что бы ты хотела послушать?
- Что-нибудь космическое, в духе настоящего момента.
Пощелкав пультом, нашел композицию группы «Спейс». Неторопливая электронная музыка сразу заполнила нашу каюту. Я быстро откупорил бутылку шампанского, наполнил бокалы и один подал Мишель. Она продолжала лежать обнаженной, только повернулась на бок и взяла бокал.
- Я хочу выпить за тебя, за мою единственную любовь, за мою, наконец, сбывшуюся мечту всей жизни. За то, что ты сейчас со мной, возможно, даже пусть вопреки твоему желанию.
- А я хочу выпить за тебя. Ты молодец, ты один из тех мужчин, которые знают, что они хотят и умеют добиваться своего. Я не скажу, что я в восторге от того, что я здесь оказалась. Но окажись на твоем месте другой, мне было бы менее приятно. В тебе я чувствую настоящую мужскую силу и уверенность. И раз уж так получилось, мне другого ничего не остается, как оставаться с тобой.
Мы выпили вино, и я нежно поцеловал ее в губы еще прохладные и пахнущие только что выпитым вином. Едва успев отставить бокалы, принялся покрывать ее лицо, губы, шею жадными поцелуями. Мои руки ласкали ее грудь, нежно сжимая ее и будоража уже затвердевшие соски. Голова моя опускалась все ниже, оставляя дорожку поцелуев от шеи до паха. По мере этого движения я чувствовал, что ее возбуждение все нарастает. Когда я стал целовать ее бедра, двигаясь от коленей все выше, она не выдержала, схватила мою голову за волосы и потянула на себя. Еще мгновение, и мы слились в сладком экстазе.
О, как она была хороша, как ненасытна в любви! Ее темперамент заражал и меня, и я, едва передохнув, был снова готов к новым подвигам.
Отдышавшись и приняв душ, мы лежали рядом обнаженные и, как мне казалось в тот момент, абсолютно счастливые.
Мишель вздохнула и вдруг сказала:
- Как жаль, что я так поздно срезала свой локон.
- Ты о чем? – не понял я.
- Когда я срезала эту прядь в подарок своему парню, мне тогда было уже 27 лет. Эх, если бы лет на десять пораньше...
- Ну и что бы было?
- Я тогда была бы намного моложе, я была бы еще невинной девушкой. И теперь при каждом восстановлении могла бы дарить свою невинность любимому человеку. Вот, например, как сейчас тебе.
- А зачем? Ты меня и так вполне устраиваешь.
- Глупый! – с этими словами она шутливо щелкнула меня пальцем по носу. – Ты ничего не понимаешь. Когда девушка в первый раз отдается своему любимому, этим она доказывает ему свою безграничную любовь.
Ой, позволь мне с тобой не согласиться, далеко не всегда это так происходит. Во всяком случае, в двадцатом веке девчонки к моменту получения аттестата зрелости стремились расстаться со своей невинностью со своими же одноклассниками. И не всегда это происходило по безграничной любви.
Не знаю, согласилась ли она со мной, но на эту тему мы больше не говорили.
Утром следующего дня после завтрака мы отправились в зал релаксации. Рядом с входом в зал находился щит управления оборудованием релаксационными программами, закрытый прозрачной крышкой. Открыв крышку, я набрал нужную программу. Мы только вошли в зал, как сразу вдруг появилось ощущение, что мы очутились в совершенно другом мире. В лицо нам сразу пахнул легкий солоноватый морской ветерок. Даже показалось, что он был пропитан запахом морских водорослей. Задняя стенка зала, искусно скрывающая входную дверь, изображала картину песчаного берега тропического моря с кокосовыми пальмами. Два настоящих ствола пальм стояли у самой стены, и даже около них на песке валялось несколько орехов. А под ногами был белый песок, ощутимо горячий. Метрах в пяти плескался прибой. Небольшие волны шуршали мелкой галькой. Вода была чистой и прозрачной с зеленовато-голубым оттенком. На противоположной стене с помощью голографического изображения создавалась полная иллюзия морской дали, уходящей до самого горизонта. Огромный прожектор, снабженный одновременно инфракрасными и ультрафиолетовыми лампами, ярко светил, создавая полное ощущение солнечного света. Если не придираться к мелочам, то можно было полностью почувствовать себя на берегу какого-то южного моря.
Мишель застыла в изумлении.
- Неужели такое возможно создать в помещении?
- Как видишь, возможно, и даже не такое. Например, завтра мы можем оказаться на опушке леса, а послезавтра в каминном зале старинного замка. Что тебе больше понравится.
- Мне нравится это. Я так давно не было на море.
Она на ходу, снимая с себя одежду, побежала к воде.
- Осторожно, там в метре уже начинается обрыв, - предупредил я ее.
Пока я снимал комбинезон, она уже резвилась в воде, как девчонка.
- Иди сюда, вода чудесная! - позвала Мишель меня.
С разгона я влетел в воду, нырнул, проплыл под водой несколько метров, развернулся и подплыл к Мишель, схватил ее за ноги, увлекая ее под воду. Когда мы вынырнули, она колотила меня кулачками по груди, по рукам.
- Ты сумасшедший, так меня напугал. Хотел меня утопить? Хотел избавиться от меня? Я уже тебе надоела?
Я отрицательно мотал головой, пытаясь поцелуем закрыть ей рот. Так мы резвились и играли в воде еще с полчаса, затем усталые и довольные растянулись на горячем песке. Мишель поднялась, села, сняла с себя мокрый бюстгальтер, а затем и плавки. Я вопросительно посмотрел на нее.
- А, все равно нас никто не видит, - беззаботно смеясь, ответила она. Я последовал ее примеру. Мы лежали обнаженные под горячим искусственным солнцем, чувствуя себя дикарями на тропических островах.
Она повернулась на спину и позвала меня.
- Иди ко мне.
Я приблизился к ней, лег рядом, стал легонько стряхивать прилипшие песчинки с ее груди, а потом целовать ее божественную грудь, чувствуя, как в нас просыпается желание. И мы занялись любовью, совсем как миллионы лет назад наши далекие предки на лоне девственной дикой природы. И я был счастлив, как никогда еще так не был в жизни.
Так мы провалились на берегу этого искусственного моря до самого обеда. Сразу же после обеда я отправился в
