– Помоги мне, бабушка, вырваться из плена, – плакала Соня, стоя над могилой давно ушедшего в мир иной человека. В детстве только для бабушки она была по-настоящему значима и дорога. Только бабушка умела разделять маленькие радости Сонечки и детские печали. Для других членов семьи и окружающего мира заботы девчушки казались пустяками.
– Ну, подумаешь, мальчишки разорили секретики, невидаль какая! – фыркала мама, а бабушка манила в свою каморку и давала красивые пуговки и бусинки для нового секретика.
Однажды Сонечка порвала любимое платье. Мама, сердито гремя посудой, выговорила: «Сама виновата, нечего лазить, где ни попадя!» А бабушка взяла волшебную иголочку и заштопала так, что трудно было отыскать среди алых цветочков место, где была дырка.
Когда сосед спилил раскидистый боярышник, где у Сони с подружкой Маней в густых ветвях был домик, они играли там в лесных принцесс, мать только посмеялась над бедой шестилетки, а бабуля поманила внучку в чулан. Очистила от вещей угол у небольшого окошка с мутным стеклом, дала половик, достала из сундука вязаную салфетку, накинула на старую табуретку, сидушку соорудила из пары ящиков, на них пристроила круглый половичок.
– Что это, бабушка? – спросила удивленная Сонечка.
– Нравится уголок?
– Очень нравится.
– Ну, так зови свою зареванную подружку и будет у вас здесь домик.
– Тута можно играть с Маней? – не поверила внучка.
– Можно! – кивнула бабушка. – Куклы тащите, посудки. Чем не царские вам хоромы?
Тот уголок на несколько лет стал самым любимым местом. Окно девочки отмыли и повесили занавески. На стены прикрепили нарисованные картинки. Из коробок сделали куклам кроватки. Даже коту Фильке тот угол в чулане приглянулся, и ему лежанка из старой фуфайки была сотворена.
– Эх, бабушка, бабушка, как мне тебя не хватает, – плакала над могилой Сонечка – давно не маленькая девочка, а жена и мама шестилетней дочки.
Как же клялся Витёк – Сонин муж, что навсегда завяжет с выпивкой, но снова оказались пустыми обещания. И снова пропахшая насквозь перегаром квартира, и пустые бутылки в ведре, и спрятавшаяся в шифоньере Сонечка с дочуркой Симочкой, и бегающий туда – сюда муж, звериным рыком оглашающий не только две комнаты квартиры в хрущевке, но и весь подъезд: «Где ты, к(у)рва, только появись, я тебе устрою...»
А потом, как сон валил его с ног, на цыпочках уходили прочь и бежали по песку, снегу или по грязи. За четыре квартала жила старая женщина, которая пускала Соню переночевать. Деревянный дом бабы Ефимьи стоял на отшибе, и была там пристройка с отдельным входом. Там и «зализывала» женщина свои раны.
Год назад муж несколько раз ударил Соню в грудь, от боли согнулась и прошептала сквозь слёзы: «Спаси меня, Господи!» Муж уже поднявший кулачище, чтоб обрушить на голову жены, вдруг отпрянул, грязно выругался, потом рявкнул: «Пошла прочь отсюда!»
В тот вечер с дочкой, сама себя не помня, забрела в чужой двор, села на крылечко пристройки, уложила дочуркину головку на колени, да так и уснули обе. Когда хозяйка вышла из передней половины, сначала закричала, думая, что нищенка или воришка пробралась во двор, но разобрав, что к чему, завела бедолагу в пристройку, и для Сонечки в тот миг вернулось прошлое...
Как в любимом уголке далекого детства встретили её в чужом месте самотканые половики, с резными ножками старинный стол, покрытый нарядной клеенкой, топчан в углу, похожий на тот, что делала для двух девчушек бабушка... И окошко с едва тлеющим за ним летним закатом, и ситцевые занавески, и даже рыжий кот, вошедший следом за хозяйкой, был похож на Фильку из детства.
– Располагайся. Можешь переночевать, я поесть чего принесу, – распорядилась старушка.
Потом, накормив и уложив дочь, женщина стала рассказывать историю своего замужества с человеком, которого знала до свадьбы всего три недели. Поведала о безрадостных семи годах жизни с курящим, пьющим ревнивцем, который после рождения дочки стал ещё и распускать руки, а когда однажды прибежала к матери пожаловаться на мужа, ища в родном человеке поддержки, услышала совсем не то, что ждала:
– В двадцать четыре года замуж выходила! Большая девка! Где тогда глаза были? Видела за кого шла! Ко мне чего прибежала? Чай, не малое дитя! Сами разберетесь. Я между вами лезть не стану. Подумаешь, побил. А кто из нас не был бит? Захочешь замужем быть, стерпишь. Он у тебя вона какой высокий да видный. Хвостом махнешь, один не останется. Быстро к рукам бабы приберут.
Сонечка представила, как чужие бабы входят в её квартирку, украшенную самолично сшитыми шторами и тюлями, вязанными салфетками, бисерными панно, что делала с любовью ещё в молодости. Внутренним взором увидела, как в её любовно обихоженном уголке с фиалками на окнах командует другая, пошатнулась, ощутив боль в сердце, и ушла от матери снова в квартиру. И долго терпела пьянки, агрессию, неоправданную ревность и побои мужа, пока не нашла у чужой женщины тот уголок с домоткаными половичками. Когда в очередной раз прибежала туда с разорванной губой и перебитой рукой, которую поднять не могла, хозяйка сказала: «Оставайся. Квартиранткой будешь. Платить станешь сущие копейки. Оклемаешься, по хозяйству поможешь, и, слава Богу. Когда помои мне вынесешь, грядки прополешь... Проживем».
– Так ведь найдёт. Вернёт. Разве от него скроешься? Почитай, на соседних улицах. Только что дом с краю. В густых зарослях. …Так он и под землёй сыщет.
– А защитить тебя, гляжу, некому.
– Ну, да. Родной матери не нужна. После смерти отца за вторым замужем. Тот меня знать не хочет. У него свои дети да внуки от первой жены. А мама и в детстве-то моими делами особо не интересовалась, а сейчас и подавно.
– А был ли человек, кто любил тебя по-настоящему?
– Только бабушка, но она …умерла.
– Так это хорошо, что бабушка любила. На могилу сходи и обскажи всё, как есть. Такие как я, в церковь идут, там помощи просют, а вы, молодые, с Богом гутарить не можете. И доверять ему не умеете. А вот бабушке всё своё горе расскажешь, и коли любила тебя, услышит с небес и поможет. Разведётесь по-людски.
Возможно, бабушка действительно сильно любила внучку. Хотя, это могло быть совпадением, но через несколько часов Виктор освободил Сонечку от своего присутствия в жизни. Больше никогда не услышала она ни одного матерного, ни одного грубого слова. Никто больше не поднимал на неё руку. Никто и никогда.
После того, как наплакалась и рассказала свое горе на могиле, шла в дом бабушки Ефимьи и встретила пожилую соседку.
– Сонька! Беги домой! – огорошила та известием. – Твой Виктор утоп.
– Как утоп? У нас и реки-то нет.
– Кому на веку написано утонуть, так он и в луже свой конец найдет.
Действительно, разобрало после обильного возлияния мужика, когда бродил по округе пьяный. Упал вниз лицом в лужу. Встать не смог. Прохожие на мёртвого наткнулись.
В двухкомнатной квартире с высоким потолком по-прежнему цветут фиалки. На стене в рамочке висит портрет любимой бабушки. По выходным Соня с Симой ходят помогать доброй старушке, что живет в домике на окраине маленького городка в глубине России…
***************
Татьяна Сунцова. 20.12.22.
В основе рассказа реальный факт.
А мог бы и он, и Соня с дочкой быть счастливой семьёй, если бы не алкоголь. А может, причина кроется совсем в другом, ведь алкоголиками становятся не вдруг.