ОЛЕГ ВАЙНТРАУБ
КУРСАНТЫ 50-х
(автобиографическая повесть. ПРОДОЛЖЕНИЕ)
Оставшиеся две недели до выпускных экзаменов отделение занималось в полную силу. В учебные часы шили консультации, а во время самоподготовки ребята повторяли еще и еще раз все, что будут спрашивать на экзаменах. Готовились добросовестно, помогая друг другу. Казалось, что уже не осталось ничего, чего они могли бы не знать о своей технике, правилах ее эксплуатации. Кроме технических, были, конечно экзамены по чисто армейским предметам: уставам, строевой и физической подготовке. На этих экзаменах мало было иметь хорошие знания, нужно было показать методическую подготовку, ведь из них готовили офицеров-воспитателей, которые через пару месяцев будут сами обучать и воспитывать уже своих подчиненных.
Например, на экзамене по строевой подготовке, нужно было не только хорошо знать строевой устав, хорошо самому выполнять команды и приемы с оружием, ходить строевым шагом, но уметь командовать отделением, взводом. На время ответа каждый становился командиром отделения или взвода. Остальные в это время выполняли роль подчиненных.
Мне строевая подготовка давалась легко. Я хорошо умел выполнять команды, ловко и четко двигался и выполнял приемы с оружием. Последние полгода все занятия по строевой подготовке, уставам и ФИЗО проводились под командованием курсантов. По очереди каждому курсанту давалась тема занятия, он к ней готовился, писал план-конспект и очередные занятия проводил сам под присмотром командира взвода. Потом проводился разбор занятия. Таким образом, курсанты получали практические навыки проведения занятий.
Мне, как отличнику, одним из первых доверили право на проведение занятий со своим отделением. Конечно, я волновался, приступая к занятию. Но потом удалось овладеть собой и свое первое занятие провел на четверку. Замечаний от командира и «подчиненных» было мало. Эти навыки, полученные мной еще в училище, пригодились на всю жизнь. Всю мою службу в армии приходилось кого-нибудь учить, с кем-нибудь проводить занятия. И потом уже на гражданке, мне не раз приходилось выступать в роли учителя.
Подошло время экзаменов. Две недели отводилось на сдачу выпускных экзаменов. На экзамены выносились предметы: ППР (партийно-политическая работа), уставы СА, строевая подготовка, физическая подготовка, РОС (радиооборудование самолетов) и ТЭ техническая эксплуатация).
Уже вывесили расписание экзаменов. Каждое отделение сдавало по своему графику. Но для всех последним экзаменом был экзамен по физической подготовке. Последним упражнением был прыжок через коня. Для всех экзамены начинались 1-го сентября и заканчивались 15 –го.
Столько было волнений, столько переживаний, сколько готовились к экзаменам, а выпускные экзамены оказались таким будничным делом, словно занятия в течение года.
Наше сдавало экзамены хорошо, можно сказать, даже отлично. Во всяком случае, никто из ребят на экзаменах не получил оценку ниже, чем во время учебы. У многих экзаменационная оценка была выше, чем оценка за год.
Во время сдачи экзаменов пытались, конечно, пользоваться шпаргалками, но очень редко. Какие могут быть шпаргалки на экзамене по строевой или физической подготовке? Как можно с помощью шпаргалки устранить неисправность, введенную инструктором в аппаратуру? Конечно, можно что-то подсмотреть на экзаменах по уставам, или заглянуть в шпаргалку, чтобы освежить в памяти тактико-технические данные какой-то аппаратуры, но в основном, на выпускных экзаменах уже нужно было все помнить самому.
Лучшим мастером по изготовлению шпаргалок был, конечно, Бердников. Он в училище первым ввел шпаргалки-гармошки и шпаргалки на резинке. Один конец шляпной резинки он пришивал внутри рукава, а ко второму прикреплял шпаргалку. Во время подготовки к ответу на экзаменах, он тихонько доставал шпаргалку и удерживая ее пальцами, благополучно с нее списывал. При малейшей опасности он отпускал ее, и она тут же скрывалась в рукаве. В худшем случае, если преподаватель замечал, что он списывает и даже заставлял расстегнуть рукав гимнастерки, там ничего он не обнаруживал. Шпаргалка была уже где-то выше локтя.
Но ребята подготовились к экзаменам хорошо, и пользоваться шпаргалками практически не приходилось. У мена на экзаменах были одни пятерки. Я уверенно шел по первому разряду, т.е. на «красный» диплом. Единственная четверка по математике еще с первого курса портила мне всю картину. Не будь ее, я был бы круглым отличником. Но на «красный» диплом допускалось иметь две четверки. В стремлении окончить училище по первому разряду имело под собой еще и материальную основу. Те, кто оканчивал училище по первому разряду, получали при выпуске 3 курсантских оклада (оклад курсанта на третьем курсе был 150 рублей). За второй разряд – два оклада, а за третий – вообще ничего не платили.
На экзамене по технической эксплуатации у меня получился казус. После ответа на теоретические вопросы мне предстояло практически устранить неисправность в аппаратуре, которую должен был ввести инструктор. Я проверил радиостанцию, принял ее у инструктора, потом вышел на некоторое время из класса. За это время инструктор ввел неисправность, вынул предохранитель в блоке питания. По ошибке он вынул не тот предохранитель, предохранитель по цепи смещения. Я вошел в класс, включил радиостанцию и начал проверять ее по инструкции. Вдруг из передатчика повалил дым. Сразу же выключил питание и начал разбираться. Оказалось, что лампы передатчика, лишенные напряжения смещения, начали работать в тяжелом режиме, большие токи в анодных и экранных цепях сожгли резисторы. Мне пришлось часа полтора вместе с инструктором менять сгоревшие детали. К счастью, это не повлияло на оценку.
Курсантам кроме знаний по теории нужно было иметь и хорошую физическую подготовку. На экзамене по физической подготовке учитывалось все: как ты делаешь упражнения на перекладине, на брусьях, лазишь по канату, прыгаешь через коня. Все ладилось у меня, кроме одного. После кувырка на брусьях нужно было держать угол в течение 3 секунд. Длинные ноги да еще в кирзовых сапогах тянули вниз, и дольше двух секунд брюшной пресс держать их отказывался. За это могли бы снизить оценку. Сколько ни качал я свой брюшной пресс, все равно дольше не получалось.
Наступил день последнего экзамена. Уже выполнены вольные упражнения, упражнения на перекладине. Коня я не боялся, через него я летал, как птица. Курсанты шутили: это мол прыжок из курсантов в офицеры. А вот брусья …
Я четко подошел к снаряду. Ловко поднялся на брусья, мах, подъем, кувырок и угол. Про себя считаю: двадцать один, двадцать два, двадцать три, … двадцать четыре … двадцать пять … Угол все держится, прямой, четкий. Мне ни разу в жизни не удавалось это, а в нужный момент сработало. Пять секунд! Четкий соскок. Оценка «отлично». И, наконец, конь. Разгон, прыжок, полет, точное приземление. Оценка «отлично». Теперь все. Экзамены сданы!
И наступил какой-то непонятный и томительный период ожидания. Материалы результатов экзаменов и представления на присвоение первичного офицерского звания были отправлены в Москву. Министр обороны должен был подписать их лично. Но на это требовалось время. И не так мало – больше двух недель. Чем же будут заниматься курсанты все это время? Теперь их, как три года назад первокурсников, посылали на разные хозяйственные работы. Снова были поездки на ХТЗ на погрузку траков, уборка территории, земляные работы, заготовка овощей. После месяца напряженной подготовки к экзаменам, теперь физическая работа казалась нам сущим пустяком. Правда, и отношение к ней уже было другое. Что-что, а «сачковать» за эти три года мы научились. Выполняя любую работу, мы уже не выкладывались, как тогда неопытные юноши. Со стороны никак нельзя было сказать, что мы ничего не делаем, мы умели очень хорошо изображать активную работу, но и половины не делали того, что могли бы сделать. И отношение друг другу у нас теперь было другим. Если раньше во время работы неотесанная молодежь грызлась между собой, за то, что кто-то там что-то не так делает, или дольше всех перекуривает, то теперь мы, уже без пяти минут офицеры помогали друг другу, старались беречь своих товарищей.
Когда же на третий день работы на ХТЗ, начальник цеха, наблюдая за нашей работой предложил такой вариант: «Как только загрузите этот вагон траками – будете свободны». И вагон был загружен до обеда, хотя в прежние дни мы едва успевали загрузить его до конца дня. Мы успели до отъезда еще и сходить в кино.
Медленно тянулось время. По опыту прошлых лет мы знали, что приказ будет подписан в первых числах октября, и дня через два, когда его привезут из Москвы, будет долгожданный выпуск. Как мы ждали этого дня! Как мы мечтали о нем! В течение этих дней даже в увольнение не ходили. У нас остался только один комплект обмундирования, он весь пообносился. В нем мы ходили и на работу и в кино. Стирать и гладить его, не было никакого желания. Чаще всего вечера проводили за телевизором или за беседой, словно предчувствуя, что скоро мы расстанемся надолго или даже навсегда.
По училищу пронесся слух: «Приказ подписан!». Значит завтра будут выдавать документы и офицерское обмундирование. Обмундирование шили на заказ. Уже полгода шла эта работа. Закройщики приезжали в казарму, снимали мерки, потом привозили мереть кителя, шинели, брюки. Это было время, когда переходили на новую форму одежды для офицеров. Шили нам синие брюки и зеленые однобортные кителя вместо двубортных. По специальному заказу нам делали огромные чемоданы, которые курсанты называли «Прощай Берлин». Они должны были вместить в себя все выданное нам при выпуске вещевое имущество.
Всю ночь ребята почти не спали. Нам все еще не верилось, что мы дожили до этого счастливого дня. Увы, к сожалению, дожили не все. Из 120 человек 12-й роты, поступивших на первый курс, к выпуску подошли только 112. Несколько человек исключили по разным причинам. Один погиб. Глупая случайность. Еще на первом курсе Виктор Павлов шел в строю, было скользко, он поскользнулся, упал и ударился о лед затылком. Месяц провалялся в госпитале и умер. И даже из тех, кто сдал выпускные экзамены, офицерскую форму одели не все. Вечером накануне выпуска Бровцын возвращался домой из увольнения, догонял трамвай, упал, и ему колесами отрезало обе ноги. Какое горе для него и для всей его семьи!
Ребят очень опечалило это известие, но все же оно не смогло затмить радости происходящего.
Весь день 4-го октября прошел в хозяйственных заботах. Получали обмундирование, деньги, приводили все в порядок, гладились. Теперь, когда приказ уже подписан, всех интересовало только одно: куда же его направили служить? Командир роты вместе с двумя писарями заполняли предписания, выписывали проездные документы и оформляли отпускные листы. Сколько ребята ни пытали писарей во время коротких перерывов на завтрак и обед, они молчали, как партизаны. У них был короткий ответ: завтра узнаете.
Наиболее нетерпеливые вечером укрепляли курсантские погоны на полушерстяную полевую форму и отправлялись в таком виде гулять по городу. Эта форма по сравнению с
