Этюд

уже не ночь, фонари потухли, и синий воздух испытал болевой шок, приобретя оттенок асфальта, словно побледневший негр; аккорды светофоров, перебираемые прозрачной рукой – легкие радужные волдыри на воде; толща сна за час до того выплюнула меня гладким бобом; не соображая, где я? и что я? поднялся и сидел, сопя, упершись ногами и осоловевшим взглядом в узоры ковра, хаотически-упорядоченные; и внезапно в их ветвях черной патокой налилось око Гора, сплетенное, как и полагается глазам гробниц, из вензелей музыкальных ключей; он, этот глаз, думаю, следил за мной всю жизнь

заморозки под утро; луна на четверть пропитана уэллсовским раствором невидимости; согретый изнутри мягким мармеладным светом троллейбус, вкрадчивый; я стою на остановке поодаль от толпы неопределенно-старообразных мегер; этой проклятой ранью они властвуют почти безраздельно, как силы зла на дартмурских трясинах; возникли звуки звонка на чей-то мобильник, тонкие, шуршащие, точно паутина; я подозреваю, что полная паутина – объемна, это геликоид, складывающийся винтообразно в бесконечные, уходящие вниз слои ватной глухоты; самое простое: опускается паук, взлетает птица

я должен сегодня снова обнять ее за талию, так было вчера – кожаная куртка, пахнущая горечью, дивно коротка, и я положил ледяную сухую ладонь на ложбину ее обнаженного горячего бока, а она упоительно не протестовала; и мы молчали всю дорогу, ведь я не умею разговаривать с женщинами; это было похоже на то, как когда-то в юности хирург выковыривал мой аппендикс под местным наркозом, я помню – осязательно, занавеска скрывала низ тела – рассечение, холод чего-то, напоминающего желе, изливается наружу, на онемевшую плоть живота; конечно, я заранее знал – она здесь больше не появится

отчего-то пришло в голову, что в каждую мою пору было нечто, что играло для меня роль высшей, чудесной реальности; в начальной школе – фантастика; метаморфозы инопланетных сущностей и трансфигурации человекообразных пятен, минималистичное совершенство магической аппаратуры, сосуды с прохладным и белым сжиженным воздухом; сейчас – алхимия и зеркала; ну, а перед смертью, наверное – лавка во дворе, освещенная теплым солнцем; я вижу пламенные фантомы розовых высверков на далеких зданиях; они будто готовы вспорхнуть; итак, помни – глаз сверху, паук снизу