Дед Игнат был самым молодым ветераном. Восемнадцать ему исполнилось в феврале 1945, на фронте оказался уже в апреле, под Кёнигсбергом, успел поучаствовать в его знаменитом трехдневном штурме. Огмётчиком был, жёг врага синем пламенем. Там его и подранили, а сразу после победы демобилизовали.
А сейчас вот стукнуло «всего» 96, «молодняк» - как он сам про себя выражался. Поскольку тех, кто постарше уже почти не осталось.И хотя дед ещё сам за собой ухаживал, все же большую часть проводил на своём потертым до дыр старинном кожаном диване. Оставшемся ещё чуть ли с дореволюционных времён. Тогда мебель из дерева делали, вечную. Телевизор он не любил, радиоточку случайно заделали во время ремонта, а компьютер так просто презирал, за игрушку считал. Да и руки скрючила болезнь неизвестная, нечем по клавишам клоцкать. Ноги его также страдали «маломобильностью», на улицу не выходил - пятый этаж их хрущёвки этому сильно препятствовал. В основном читал, где шрифт покрупней, и ещё... говорил: много, часто, и по самым разным поводам. Любил он это дело.
Вот и сейчас, загнул страницу вместо закладки, сунул книжку под подушку, огляделся подслеповато.Его пятидесятилетний внук Мишка что-то выискивал в нижнем ящике шкафа, неприлично повернувшись к деду округлым задом.
- Что потерял внучок? - глухо проворчал старик.
- Портрет твой парадный куда после ремонта запрятали? - развернулся к нему внук. - Второй день ищу!
- А зачем он тебе! Женушка твоя сказала, что к ... обоям новым не подходит! Не смотрится! В смысле обои не смотрятся...!
- Ну, сказала и сказала! Чего с бабы взять! Им обои важнее!
- Так зачем портрет-то?
- Для этого..., штендер будут делать!
- Че!?
- Ну для «Бессмертного полка»! Прошлый раз со своими портретами пришли, кто с чем, сейчас говорят, чтобы в одинаковых рамках у всех!А нам чего,на халяву же!
Дед про полк этот бессмертный уже выразился пару раз. Название ему не нравилось.
- Бессмертных на войне не бывает! Вот как раз смертные там все...! - бурчал он хмуро.
Кряхтя сполз с дивана, встал на колени, долго шарил снизу, вытащил аккуратно завёрнутый рулон, развернул слегка дрожащими руками. С небольшого потёртого от времени портрета глядел бравый рядовой Игнатий Васильевич Севостьянов, 1927 года рождения, уроженец деревни Большие Луковицы, Ленинского района Тульской области. И медалька имелась, маленькая, но настоящая: не "юбилейная", не "за выслугу лет" - боевая, кровью залитая! "За взятие Кенингсберга". Там на фоне развалин и сфоткался.
- На вот! - бережно протянул он рулон. - Смотри верни потом! Не потеряй! Память это! Второй раз так уже не снимешься!
И рассмеялся хрипло. Да и прилёг опять. Старость -не радость!
- Сам пойдёшь? - спросил уже с дивана.
- Ну конечно! А кто же ещё!
- А Игнат! Или правнукам не положено?
- Занят он! Занят..., не может! Как с армии пришёл все работу ищет. Трудно сейчас с этим! - натужно прохрипел Мишка.
- Время! Время! - вздохнул дед. - Ещё лет десять назад сами ходили, а теперь вона..., штендеры... вместо нас "ходют"! Эх...!
День Победы отпраздновали как всегда. Пришел с марша внук, вернул деду его старенький портрет, а штендер припрятал, до будущих времён. Собрались дети, внуки, правнук - тоже Игнат, в честь прадеда. Стол накрыли как положено. Дед вышел весь при параде, «... в строевом отношении подтянут», как писали раньше в характеристиках, даже вечный горб распрямился слегка.
И всё бы ничего, да как-то напряжённо, про войну даже и не вспомнили, больше помалкивали, о ерунде всякой балаболили, и... как-странно глаза в сторону отводили.
- Да что такое!? - не выдержал дед. - Что случилось? Прям лица на вас нет! Война что ли...!?
Все мгновенно смолкли! И испуганно уставились на него.
- Ты чего дед телевизор включал?
- Да нет! На хрена мне этот ящик дебильный!
- Так откуда ты...? - вскочил со стула Мишка
- Молчи! - тут же оборвала его жена.- Молчи!
В комнате воцарилась гнетущая тишина.
- Так! - грозно обвёл всех взглядом Игнат. - Выкладывайте! И без соплей мне..., напрямую!
Все переглянулись, не зная как и кому начать.
- Ну..., тут такое дело! - осторожно начал внук. - Заварушка там одна, военная...
- Чечня опять!- усмехнулся дед. - Вроде тогда придавили там всех!
- Да не...! Теперь вот..., с Украиной схлестнулись!
У деда аж дыхание перехватило. Насчёт Украины не ожидал! Совсем не ожидал. Да и никто не ожидал!
- Как это...!? - поперхнулся он. - Там же Колька Ковтун у меня..., в Виннице, живой ещё!Был... ! Мы с ним на крови поклялись..., в вечной дружбе, прямо перед последним боем! Да не придумываете ли вы!? Насмотрелись ящика этого поганого! На балаболов этих малахольных.
В комнате опять повисло тягостное молчание.
- Дед! - привстал Игнат. - Ухожу я туда, добровольцем. Я же механик - водитель был в срочке-то. Вот, типа, благослови, что ли, или как там правильно?!
- Не пущу! - вскинулась мать. - И не думай! Ишь ты..., «ухожу»! А о нас ты подумал! Доброволец нашелся, блин! Пускай другие воюют, кому положено! Не пущ-щ-щ-у! И не думай даже!
И зарыдала в голос. Все разом зашумели, кто о чем.
- Как же так, ну как же так...! Прям как кинжалом... по сердцу! - потряс головой дед, и вышел бочком так, незаметно. Через пару минут вернулся с небольшим продолговатым свёртком.
- Вот! Забирай! - протянул его Игнату.
- Что это!
- Кинжал ихний, фашистский! В рукопашной отбил. Им же и прикончил гада! Взял... на память, трофей! Ты хоть и в танке, а все равно сгодится, мало ли что! Хоть консерву открыть, хоть брюхо врагу вспороть! Война - это вам не «три мушкетёра», это кровь, грязь, смерть…! Там всего хватает: и геройства и .. подлости самой дикой! Иди Игнатушка! Иди миленький! И... вернись только! Обязательно вернись! Не бросай тёзку своего! Буду ждать! И дождусь! Не помру...!
- Спасибо! - прижал к груди бесценный подарок Игнат - младший. - Победим мы их ...! Обязательно победим!
- Кого...!!! - обернулся Игнат-старший и поковылял понуро на диванчик свой родной.
И что-то солёное гадливо скользнуло из его правого глаза и лениво скатилось по дряблой щеке.
