А мяса нет!
Первоначально шёрстка нашей кошки была грязно-бурого окраса, теперь белёсого, дымчатого. Но прозвище у неё осталось прежним -Замарашка. Каких-либо обязанностей у Замарашки нет. Мыши? Ага! она, даже, запаха их не знает. Зато знает у кого из нас, других членов семьи, какая зона ответственности: пищи, у меня, никогда не попросит, а почесать за ухом-это только ко мне.
Став старожилом нашей жилплощади, Замарашка сама себя возвела в чин старейшины квартиры, т. е. присвоила право вмешиваться в наш быт, чего-то требовать.
На кухне у нас стоит, на против холодильника и стола, тумбочка, в нашем понимании, подставка для микроволновки, в представлении Замарашки-трибуна, откуда можно командовать и предъявлять ультиматумы. Когда кошечка хочет свои вкусовые рецепторы побаловать чем-нибудь вкусненьким то: подходит к нашей кормилице, толкает лбом, в доступное место, говорит мяямо и ведёт её на кухню. Там, с "трибуны", превратив зрачки глаз в узкие щелочки, посмотрит в сторону холодильника, да ещё и лапкой на его дверку покажет, мол, хочу китекат.Открывай!
Собственной туалетной комнаты у Замарашки нет. Но чтобы где попало! Этого никогда. Свой организм от жидких фракций она освобождает сев на сточное отверстие нашей ванны. Для отправления других нужд, открывает лапкой дверь в туалет общего пользования (там у неё есть свой санитарный угол). После этого, если наше величества всё ещё почивают, подойдёт ко мне, для первого раза погладит лапкой по щеке, не открою глаз-слегка царапнет. На мой вопрос,-тебе чего?- тихо скажет "мя" и, не оглядываясь, возвращается на место свершения своих интимных дел. Тут уж мне приходится поспешать: иначе её настойчивое "мяу!" не только моих чад и домочадцев разбудит, но и соседских сверчков переполошит.
Всё это из ряда обычного не выходит, и разговора о Замарашке я не завёл бы, если бы не сегодняшний экстравагантный случай. Царапнула, куснула легонько и пошла. Иду следом. Замарашечка ступит шаг-другой и оглянется. -Да иду я, иду!-говорю. На кухне седовласая умница, с лёгкостью птахи, взлетела на тумбочку, глядя мне в глаза, протянула лапку в сторону стола, заставленного цветочными горшками, и, так плаксиииво, сказала мяяо,- мне и без сурдопереводчика стало понятно: глянь-ка, мол, на это, а мяяса нет! И сосисок тоже нема!
Неет, не прав был Дарвин: не обезьяна наш предок!
