— Но это факт?
— Нет, это не факт.
— Это не факт?!
— Нет, это не факт. Это гораздо больше, чем факт. Так оно и было на самом деле.
Григорий Горин
ПРЕДИСЛОВИЕ
Ну, и названьице! Как говорится, без пол-литры не разберёшься... А если разобраться?
Однажды сам БГ - "великий и ужасный" - спел такие слова: "Я беру своё там, где я увижу своё". Причём, как в последствии выяснилось, что и эту мысль он взял, где увидел. Как свою.
К чему бы это? А к тому, что я тоже обожаю брать у других то, что мне понравилось. Но я всегда объясняю, чьё это.
Ну, понравилось мне, как Анна Андреевна называла свои устные рассказы - мои пластинки. И даже интересовалась у слушателей: "А поставить вам пластинку про то-то или то-то?" Вслед за ней и я так же стал называть мои устные рассказы.
Так что со второй половиной названия всё ясно. Перейдём к первой. Хотя я думаю, можно догадаться. "Это же элементарно, Ватсон!" - как не говорил Шерлок Холмс (по крайней мере, у Артура Конан-Дойла). Я же их рассказываю не первый год, вот и заездились пластинки от частого проигрывания.
Вот и всё, чем я хотел предварить сие. "А теперь слухайте сюды, мухобои..."
Стоп! Ещё один нюанс. Всё это будет не в хронологическом порядке, а как Бог на душу положит. Вот так!
ЗАЕЗЖЕННЫЕ "ПЛАСТИНКИ" (рассказики)
С ПИСТОЛЕТОМ НА… БРЕЖНЕВА
Было это в 1967 году, году, когда весь мир удивили (или отвлекли от судеб Синявского и Даниэля) двумя событиями в Советском Союзе: открытием Мамаева Кургана, точнее, Мемориала на нём, и выстрелом “Авроры” в день, еще раз точнее, в ночь 50-тилетия Великой Октябрьской социалистической революции.
Но то было в Ленинграде, а я-то, братцы, о другом граде – Волгограде.
Приехали на это эпохальное событие все: и Леонид, разумеется, Ильич, и Алексей, естественно, Николаевич, и Николай, ну как же, Викторович (коллективное руководство ещё было в действии!), и, куда ж без него, министр обороны, ну, и протчая, протчая, протчая мелочь пузатая.
Короче, едут. И едут, естественно, по главной магистрали города – проспекту В. И. Ленина. А вдоль дороги… нет! не мертвые с косами стоять… и тишина. А вполне живая публика, и тишины нет, а, напротив, веселится и ликует весь народ, и вполне живые милиционеры, может даже, и вооружённые.
Через этакое оцепление пробиться поглазеть на верного ленинца трудно, даже невозможно. Взрослому. Но мы-то – дети.
Вот так мы с Надюшкой оказались в первых рядах, где махали красными флажками и "Уру" кричали.
А где-то в начале проспекта точечка появилась чёрненькая. Никак “Чаечка” правительственная. Ближе, ближе, бли…
И тут бдительный милиционер замечает, что тонкая детская (Надюшкина) ручка сжимает… ПИСТОЛЕТ!!!
Куда там телохранителю Кэвина Костнера! Милиционер меняет цвета, почище, проделывающего ту же работу, светофора (во куда цветное кино надо!). Выражения лица же у него меняются – умри, Джим Кэрри!
Но вот и цвет, и выражение лица его становятся надлежащими, и он выхватывает оружие. У Надюшки, разумеется. А вы что подумали?
Надюшка начинает тихо хныкать: “Отдайте мою игрушку! Это моя игрушка!”
- Игрушка? – так же тихо произносит милиционер и начинает повторять это простое слово с разными интонациями. – Игрушка? Игрушка! Игрушка.
Наконец в его напряжённом от непривычной работы мозгу что-то срабатывает, и он, облегчённо вздохнув, ещё раз произносит: “Игрушка…” И возвращает(!) пистолет хозяйке.
А мимо проносятся машины с ничего не подозревающим коллективным (пока ещё!) руководством.
