Я догнал свою процессию. Огляделся вокруг. Зима плотно накрыла и выровняла бугорки и впадины кладбищенского пространства - белоснежным , метровым покрывалом . Из снега торчали половинки крестов, макушки памятников, полу занесённые оградки. Молчаливые деревья , держали на своих плечистых ветках, увесистые, белые одежды. И всё бы ничего, только какая-то печаль , горькая неизбывная печаль,незримо витала над этим безмолвным, белоснежным царством .
В неторопливом темпе мы прошагали около двадцати минут . Где-то далеко позади, остались входные ворота. Стихли и растаяли посторонние голоса и звуки. Внезапная тишина упала с небес на этот клочек земли , запорошенный снегом . Отчётливо заскрипел под ногами снег. Деревья подступили ближе, поднялись выше. За деревьями укрылся горизонт, домики с окраины, и далёкие, белоснежные поля. Появилось ощущение замкнутого пространства. Провожающие начали тревожно оглядываться по сторонам, и взволновано переговариваться. Жена Гальцева обернувшись, бросила им короткую фразу. Фразы я не расслышал, но волнения сразу же улеглись. Через некоторое время, наша процессия, змейкой по петляв между могил, остановилась возле разлапистой, заснеженной елки . Под ёлкой скрылся гроб с мужиками. Затем по одному стали исчезать провожающие и наконец настала наша очередь ,подбираться к месту захоронения. Мы тронулись с места и мохнатая ёлка, улучив момент, коварно обрушила на нас весь свой снежный запас. Очевидно, это была её маленькая месть, мелкая пакость, за доставленное беспокойство. Выбрались на небольшую полянку. Место оказалось укромным, тишиной ото всех огороженным. Свежевырытую могилу окружали ветвистые, высокие ели, низкий кустарник по периметру и несколько стареньких могил. На крестах и памятниках, читались фамилии Гальцевых. Гроб установили на ломики, переброшенные через могилу. Крышку снимать не стали. Забили сразу. Все простились с покойным, сделав почётный круг, вокруг могилы. Жена и дочь постояли минуту в молчании над закрытым гробом, дали знак похоронной команде и отошли в сторонку. Копальщики дружно опустили гроб, и довольно проворно закидали его землёй, воздвигнув небольшой холм , на который установили памятник. Всё произошло быстро и не торжественно. Я посмотрел на год рождения . Получалось 68 лет. Не старый ещё. Приладил венки к памятнику и заглянул в дату рождения. День рождения был вчера. Как аккуратно замкнулся круг жизни, почти день в день? Копальщикам через свежую могилу, раздали деньги, полотенца. Присутствующим носовые платочки. На могиле раскинули покрывало, разложили закуску, полилась водка. Мы с Николаем держались в сторонке и поглядывали на эту оживившуюся компанию. « Ты знаешь их? Что за люди?», - спросил я Николая. Колька пожал плечами и ответил: «Впервые вижу. Может дальние родственники, из дальних мест»? Провожающие пили и закусывали с удовольствием. Кладбищенская суровая обстановка абсолютно не портила им аппетита . Скорбные выражения их лиц, поменялись на добродушные, приятные, нечем не обеспокоенные. Николай принял пару стопок и стал мрачнеть, глядя на эту развеселившуюся компанию. Жена Гальцева разом прекратила это, шумное застолье - громко гаркнув: «А ну , угомонились все!» Наступила внезапная тишина. С ближайших ёлок разлетелись испуганные вороны, с веток посыпался легкий снег. Стали собираться в обратный путь. К главной распорядительнице подошли два копальщика . Старший по возрасту заговорил: « Матушка! Добавить бы надо! Обещали! Уж так старались, так старались. В шесть начали. На полметра земля промерзла. Ломиком, да лопатой. Без разогрева. Тяжко пришлось». Она кивнула дочери. Дочь достала деньги, отсчитала нужную сумму и протянула «старшему». Мужчина вытер руки , принял деньги, пересчитал не суетливо и сказал: « Покорнейше благодарим!»
